– Да, но выбираешь именно Ты, – гнул свою линию Вовка. – Можно нырнуть в страх, а можно – в экстаз. И тогда страхи растворяются сами, улетучиваются, им просто не остается места. Все заполняет восхищение новой игрушкой.
– Концентрируйся на кайфе! – провозгласил Серега, хлопнув слегка озадаченного художника по плечу. – Прекрасное жизненное кредо.
На второй день пребывания в Самарканде была намечена прогулка по Афросиабу, где, по легендам, находился старый город, неоднократно разрушаемый завоевателями, а ныне расстилались земляные холмы.
Вовка, Сергей и Ирина встали рано утром. Саша еще с вечера рассказал московским гостям, что тенистые участки на месте экскурсии отсутствуют, поэтому было решено побродить по городищу, пока солнце палит не в полную силу. Попили чайку со свежайшим горным медом, из мелкоскопических пиалушек, расписанных национальным орнаментом руками узбекских искусниц. Пиалки вполне сочетались с эстетскими вкусами хозяйки.
Во время чаепития Тараканов то и дело коверкал слово «Афросиаб», называя его «Афрозиак», «Афродизиак», «Афрозодиак»… – то ли в силу растапливающей мозги самаркандской жары и тягучей медлительности, присущей этому городу, то ли из ироничного отношения к аристократичной Ирине, свято верящей в миф о седой древности Самарканда. Эстетка, задетая за живое, слегка нервничала и методично поправляла Вовку. Впрочем, через несколько минут он выдавал на-гора новое название Афрозиафа, этой неприступной для него филологической вершины.
В экскурсии приняли участие Вовка, Серега, Карина с Сашей, Ирина и Андрюха. Едва они ступили на холмистую равнину, расстилавшуюся на сотни метров редкой порослью травы и низеньких колючих кустиков, как на глаза стали попадаться глиняные черепки – осколки посуды, в основном кирпичного цвета. На некоторых угадывались следы орнамента.
Все шестеро превратились в «грибников», с азартом шарящих глазами в траве. Кроме кусочков посуды, попадались небольшие выбеленные косточки – останки животных и людей. Особенно богаты на всякую всячину оказались вертикальные склоны и гребни раскопов. Их срезы были буквально нашпигованы (как сервелат жиринками) обломками посуды и костями, торчащими из сухой земли, смешанной с песком. Некоторые осколки покрывала голубоватая глазурь. Попадались тонюсенькие стеклышки, амальгамированные и блестящие перламутром. Искатели обнаруживали крупные и мелкие осколки амфор, кувшинов и чаш. Это были кусочки стенок, дна, ручек. Самые интересные «грибы» друзья аккуратно складывали в полиэтиленовый мешочек.
