– Я всё пропустила, – говорит Гелла, водя узкой ладонью по перилам. – Ничего, совершенно ничего не помню… Значит, у них действительно оказался корабль трампов?
– Возможно. Никаких подтверждений нам не удалось получить.
– И что же теперь будет? Ведь они… Ведь комиссия ООН должна выступить с официальным…
Молитвин смотрит через перила – на грандиозный причальный зал «Андропова». На киберов, везущих к шлюзам контейнеры с боеприпасами. На десантников в экзоскелетах и штурмовой броне, которые, бряцая тяжелой амуницией, поднимаются по трапам.
– Им теперь не до этого, – говорит он. – Ни Альянсу, ни ООН… Никому. Теперь не до этого. Началась война.
– Война, – эхом повторяет Гелла. – Вы… что вы теперь будете делать?
– Собственно, я хотел попрощаться. Вылетаем через час, – говорит Молитвин. – У нас теперь будет много работы там, внизу. Настоящей работы.
– Мы еще увидимся?
Он смотрит в ее глаза – такие светлые и серые. Такие громадные, под тонкими бровями вразлет, что кажутся удивленными. Вздернутый носик, россыпь веснушек по бледной коже. Тень улыбки.
Велик соблазн поймать «нить», проникнуть в ее мысли. Узнать, о чем именно она думает, когда вот так смотрит на него. Но какой теперь в этом смысл?
– Быть может, – говорит Молитвин. – Прощайте, Гелла.
Вертя в руках шлем, приказывая себе не оглядываться, он спускается по широкому пандусу, мимо скрежещущих киберов, которые волокут к причалам желтые бочки горючего.
Ребров ждет его у трапа, сидя на контейнерах. Темные с редкими седыми прядями волосы зачесаны назад, на худощавом лице задумчивое выражение, затянутые в перчатки руки поигрывают каким-то маленьким предметом.
– Что это у тебя?
– Да вот, приказали снять для конспирации… Теперь-то, небось, можно опять цеплять.
На его раскрытой ладони лежит крошечная оливковая эмблема. Заключенная в лавровый венок «лучезарная дельта». Пси-войска ВКС ССКР.
– Теперь-то, конечно, можно, – говорит Молитвин, рассеянно следя за погрузкой у соседних шлюзов.
– Взял у товарища ксенолога номер?
– Забыл.
– Не переживай, как вернемся – через «тенета» пробью.
– Я тебе сам пробью, шутник. Причем с ноги.
– Кстати о боевых искусствах. Метла тебе привет передавал.
– Лихой парень… Десанты как – уже в деле?
– На Шихашоль двинули. Пятнадцать минут как.
– А нас куда?
– Еще не говорили. Секретность.
– Мороженого что-то хочется, скажи?
– Эскимо или пломбиру?
– Ванильного, в стаканчике вафельном. Как в кафе «Арктика» в парке Горького.
– Как раздолбаем Альянс, Молитвин, – я угощаю. Только товарища ксенолога не забудь пригласить.
