– Да нет, я про ее мех. Теперь на его лице отразилась растерянность.
– Но ведь была война, – тихо произнес он. – В Вайоминге очень многое изменилось.
– Война?
– Все помнят какое-то бедствие. Но в разных местах оно выглядело по-разному.
– Почему?
– Не знаю. Люди…
– Люди?
– Они объясняют по-разному. Как эти, из телепередачи…
Президент Кентман и правительство.
– Да.
– Я их ненавижу. – Размышляя о войне, она придвинулась к Хаосу. Неужели где-то может быть еще хуже, чем здесь? Еще меньше сходства с прежней жизнью? Может, ей на самом деле повезло. – Но ведь ты… – она уже держала его руку, – убежал. Убрался.
Он негромко рассмеялся:
– Ты хочешь сказать, что я прибежал сюда?
– Почему ты смеешься?
– Не смеюсь.
– Почему бы тебе не остаться? Что плохого в том, что он (Хаос, напомнила она себе, хоть и ни разу еще не произнесла этого имени вслух) ей нравится? Потому что кого-то напоминает. У него симпатичные глаза.
– Хаос, – проговорила она. И еще раз:
– Хаос.
Он не ответил. Зато прильнул к ее губам.
– Так что же?
Он снова поцеловал. Она осторожно взяла с его колен пустую тарелку и опустила на пол.
– Я уже давно…
– Что, неужели – как с пивом?
– Нет, я в том смысле… Я неловкий.
– Сойдет.
– Ага. – Он снова рассмеялся, и на сей раз ей это понравилось. – Сойдет.
– Если только ты не устал…
– Не устал.
Они поцеловались, а чуть позже он задрал Еей блузку и лифчик под мышку, обнажил нежное полушарие. Иди спрятала его, придвинувшись к Хаосу, подняла на нем рубашку, чтобы прижаться к груди. Хаос накинулся на нее с излишней горячностью, словно пытался скрыть за этим растерянность.
Той ночью она спала в объятиях Хаоса и увидела его во сне. «Так скоро», – подумала она по пробуждении. Во сне она ревновала. Он жил с женщиной в доме между лесом и озером. По-настоящему жил, а не просто вселился на несколько дней. Дом ему принадлежал, это угадывалось по тому, как он касался разных вещей, своего имущества. Очень странно. Днем он бросил на трассе свою машину, забрел в дом Иди и открыл ее холодильник; днем он нисколько не походил на человека, привыкшего владеть имуществом. Но тот дом принадлежал ему. Иди ревновала Хаоса к дому, а не только к незнакомой красивой женщине. Она ревновала еще и к покою леса, к одиночеству. Никаких детей. Только деревья и вода. Утром, обдумав сон, она покраснела от стыда.
Места на диване рядом с Иди было маловато, поэтому на заре он поднялся на второй этаж и уснул возле Мелинды на двуспальной кровати. А когда проснулся от шума в кухне, увидел, что в комнате он один. Спустился по лестнице – Иди, Рэй, Дэйв и Мелинда завтракали без него. Иди быстро встала, наполнила овсяной кашей еще одну тарелку и поставила перед свободным стулом. Хаос сел. Иди нервно улыбнулась, Мелинда сверкнула глазами.
