После телеигры мальчики ушли из дома – разведать окрестности. Хаос и Мелинда спали на диване. Иди перешла в кухню – смотреть в окно, как садится солнце. Между кирпичными оградами и стенами заводских корпусов тянулась запущенная, уродливая улица, но Иди была рада, что хоть раз выбралась из городских кварталов, уехала подальше от людей. Два дня можно не бояться, что ей выпишут билет.
Когда вернулись Рэй и Дэйв, она накормила их и отвела наверх, в подготовленную спальню. Они тоже устали – и от беготни, и от волнующей встречи со странными гостями. В их новой комнате висел плакат с медведем, Дэйв сказал, что будет его бояться. Иди сняла плакат и убрала в шкаф.
Когда она снова спустилась в гостиную, Мелинда уже встала и искала ванную. Иди отвела ее наверх и помогла сменить тампон. Полусонная девочка не разговаривала и, едва Иди уложила ее на двуспальную кровать, уснула.
Иди спустилась по лестнице и разбудила Хаоса.
– Супу хочешь? – спросила она.
Он кивнул.
Она принесла в гостиную тарелку супа, потом уселась на противоположный край дивана и смотрела, как он ест.
– Ты откуда? – спросила она, помолчав.
– Ну… Вообще-то, думаю, отсюда, из Калифорнии. Но жил в Вайоминге. Трудно вспомнить.
Она поспешила кивнуть. Она знала, что он имеет в виду.
– Значит, ты здесь из-за этого? Чтобы выяснить?
– Может быть. Но прежде всего надо было убраться…
– Убраться?
– Да городишко тот – сущее болото.
– А что, в других местах – по-другому? – Иди чувствовала, что ему не по себе от ее расспросов, но ничего не могла поделать с разыгравшимся любопытством.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
– Да. Совсем по-другому.
– Я подозревала. – На самом деле она вовсе не была в этом уверена. – Но тут… все, что ты видишь и слышишь, внушает, будто везде одно и то же. Если и не веришь, вспомнить-то трудно.
– Понимаю.
– И не важно, что ты при этом думаешь. Понимаешь? Я к тому, что это – моя жизнь. Приходится терпеть.
– Да.
– Если останешься… – Господи, что она говорит! – ..Кули тебе всякой чепухи нагородит про мое невезение. Но если бы все было так просто!
– Плевать я хотел на твое невезение. – Он улыбнулся.
Она положила ноги на диван и глубоко вздохнула. Этого-то она и боялась, и желала: услышать, что кому-то наплевать на ее невезение. Он, Хаос, – противоядие, свежая струя, новая картина мира, хоть отчасти опровергающая бессмысленную, жуткую версию Кули.
– А Мелинда? – спросила Иди. – Она…
– Просто путешествует со мной. Сбежала от родителей.
