Но одним из самых доходных промыслов была работорговля, и в ней кафинские купцы весьма поднаторели. Живой товар с Кавказа и славянских земель им поставляли татары, а уж дальше морем генуэзцы развозили пленников по всей Европе. И даже сейчас, на пороге зимы, в припортовом квартале не утихал невольничий рынок, где отчаянные генуэзские мореходы могли купить по дешевке рабов, чтобы везти их по бурному морю в Константинополь и Италию.
Но не торговые и транспортные корабли интересовали Нероне; его наметанный глаз искал среди моряков и судовладельцев тех, кто был связан не столько с купеческими делами, сколько с корсарским промыслом. Впрочем, такой источник доходов, как пиратство, признавался в Кафе почти официально, — только захваченной добычей надо было, согласно Уставу, делиться с общиной. Консул мог даже оказывать покровительство тем корсарам, которые приумножали доходы кафинской казны «честным образом» — то есть отдавая половину своих трофеев.
Скоро опытному генуэзцу повезло: он увидел человека не просто подходящего, но еще и знакомого. С первого взгляда Нероне узнал своего случайного товарища по несчастью, с которым год назад бежал из пизанской тюрьмы. Генуэзец помнил его имя — Яунисио Тетро — и род занятий, коим было пиратство, едва прикрытое сверху вывеской честного торговца. Нероне подошел поближе. Яунисио его не заметил, потому что в это время на пирсе отдавал распоряжения каким-то оборванцам, загружавшим тюками вместительную лодку.
— Яунисио Тетро, лихой бродяга, тебя ли я вижу? — негромко произнес Нероне, остановившись за спиной у старого знакомца.
Тот резко обернулся и, вглядевшись в бородатое лицо, удивленно присвистнул:
— Нероне Одерико?.. Неужели это ты?
— Тсс, приятель... — генуэзец приложил палец к губам. — Запомни: Нероне Одерико больше нет. Он умер. Я теперь корсар Элизео Вакка.
Элизео Вакка был третьим компаньоном, с которым Яунисио и Нероне бежали из тюрьмы и который погиб в нелепой трактирной драке.
— Ты теперь живешь под именем Элизео? — Яунисио в недоумении пожал плечами. — Но почему? Его имя ничем не лучше твоего. Ты от кого-то скрываешься? Как тебя вообще занесло в Кафу?
— А тебя?
— Я — другое дело, я мореход, знаю все побережье от Кадиса до Трапезунда, — не без гордости заявил Яунисио. — А ты, насколько я помню, сухопутный разбойник и картежник.
— Ну, ты потише, — недовольно поморщился Нероне. — Нам с тобой кое-что известно друг о друге, но лучше об этом молчать. Знаешь, Яунисио, я рад, что тебя встретил.
