— … беседу о чем?
— О поэзии. Почему вы улыбаетесь, дядя Мендель?
— Ты правильно поступила, товарищ, — ответил Мендель, обдумывая новый поворот дела. Саган ловкий сыщик, молодой дворянин без гроша в кармане, который специализируется на вербовке девушек-революционерок. Но он мог с тем же успехом сочувствовать левым, потому что никто так не ощущает, как прогнил режим, как тайная полиция. Может, это сигнал, может, хитрость, может, приманка, может, измена или всего лишь надменный полицейский.
Существует сотня вариантов развития событий, но Сашенька понятия не имеет, чем это может обернуться.
— А если он все же попытается встретиться со мной? — спросила она.
— Почему ты так думаешь? — удивился Мендель.
— Если он подойдет ко мне на улице, я велю ему больше со мною не заговаривать, побраню его. Так мне следует поступить?
Слышалось лишь потрескивание керосиновой лампы. Мендель внимательно вгляделся в ее глаза, как священник в нечистую силу. Девочка, которую он знал с детства, была еще не расцветшим, но уже удивительным созданием. Он понимал, что Саган пытался ее завербовать, чтобы выйти на самого Менделя. Но планами ротмистра можно было воспользоваться в собственных целях — он не мог упустить шанс уничтожить Сагана, чего бы это ни стоило.
— Нет, не так, — медленно проговорил Мендель.
— Если комитет прикажет, я убью его из папиного браунинга или из маузера, который спрятан на Широкой. Позвольте мне!
— В конечном счете мы всех их поставим к стенке, — сказал Мендель. — А сейчас послушай меня. Может, ты никогда больше и не услышишь о Сагане. Но если он покажется на горизонте, поговори с ним, узнай, что ему известно. Он может принести пользу партии и мне лично.
— А если он попытается меня завербовать?
— Обязательно попытается. Сделай вид, что согласна.
— А если меня с ним увидит кто-либо из товарищей? — встревожилась Сашенька.
— Я проинформирую об этой операции Русское бюро ЦК. Будут знать лишь трое: я и еще двое товарищей. Боишься?
Сашенька покачала головой. В темноте ее глаза так и сияли. Он видел, что ее пугает и одновременно вдохновляет такое задание.
— А меня не убьют собственные товарищи — как предателя?
— Мы оба в опасности каждую минуту, — ответил он.
— В ту самую секунду, когда ты стал большевиком, ты покончил с обычной жизнью. Ты ходишь по горящим углям. Это как кинуться головой в омут. Мы — солдаты тайной войны, ты и я. Участники величайшей игры. Партия против охранки. Сделаешь так, как я сказал, — никакой самодеятельности; будешь докладывать мне о каждом слове. Ты знаешь наши законы. Будь бдительной. Бдительность — качество, присущее большевику. Ты вступишь в партию даже скорее, чем я полагал. Поняла?
