«У кого?» — «У Кирюхи». — «За сколько?» — «За четыреста». — «Вот, полюбуйся на него! — обратилась она к молча стоявшей матери. — Да разве ты не знаешь, что все голубятники и охотники дураки и бездельники? И ты к ним подвизался. Отнеси ружье и забери деньги». Лешка молчал. Ружье он, конечно, не отнес. В следующую пятницу пришел Степан. «Ну что, рванем?» — спросил он. «Да ты знаешь, Галина…» — «Не сердись на нее. Что может женщина понять в охоте? Она ведь неумышленно пытается лишить тебя истинно мужской радости. Плюнь на все!» И они снова зарядили патроны. Галина пришла с работы и, заметив Лешкины сборы, решительно заявила: «На охоту ты не поедешь! Дома столько работы, а он, видишь ли, нашел дружков — собутыльников, лодырей несчастных. Они от работы, как черти от ладана, прячутся». Взяв ружье, Лешка, громко хлопнув дверью, вышел во двор. «Леш! — обратилась к нему теща. — Ты бы хоть из ружья попугал воробьев, а то они, треклятые, хохлушкам не дают спокойно поклевать, все выметают». Лешка, не найдя ключи зажигания от мотоцикла, набрал в ведро зерна, рассыпал его полосой напротив двери сарая. Предупредив тещу и закрыв на ключ дверь дома, зашел в сарай, приоткрыл дверь и стал ждать. Воробьи стаей налетели на зерно, но тут же подбежала курица, затем гуси, утки. Пришлось подождать. Наклевавшись, птицы ушли, и Лешка прицелился. Прогремел выстрел. Не меньше десятка воробьев вместе с курицей, неожиданно подбежавшей к зерну, валялись на земле. Подобрав дичь, он спокойно пошел к дому, щелкнул ключом и открыл дверь. На пороге, бледная, с трясущимися губами, безмолвно стояла Галина, а за ней дочь. «Папочка, — бросилась она к Лешке. — А мы с мамой думали, что ты специально закрыл нас и убил себя из ружья». Галина молча протянула ему ключ от зажигания и изменила свое отношение к прихотям мужа. Лешка купил охотничью собаку, развел подсадных уток и стал настоящим охотником.
Май 1994 года.
У Семена Зуева во рту появился запах. «Из твоего рта, словно из помойной ямы, идет тяжелый дух», — сказала ему жена. — «Когда с похмелья?», пытался уточнить Семен. — «Да нет, постоянно». — «С чего бы это?» — «Зубы чистить надо». Семен нашел старую зубную щетку, вымыл ее с мылом, выдавил на нее пасты и только сделал несколько движений, как его пронзила страшная зубная боль. Он охнул, схватился за щеку и, застонав, вышел из ванной. «Ты чего?» — спросила жена. — «Послушал тебя! Ох! Ах! — стонал Семен. — Черт меня дернул с этой щеткой. Всю жизнь не чистил, и не болели. А тут, нате! Ах!» — «Где болит, внизу или вверху?» — «Какая разница? — скривился Семен. — Сейчас уже вообще не поймешь, где болит. Бьет в голову и в левое ухо стреляет. Ох!» Жена пошла на кухню и вскоре вернулась. «На вот, набери в рот побольше и подержи подольше, а потом пополощешь, должно пройти». Семен набрал в рот раствора и стал ходить по комнате. Боль постепенно утихла. «Ну как?» — «Да вроде бы затих». — «Сходи к врачу. Он посмотрит и скажет, что делать, лечить или рвать». — «Легко сказать — рвать! К нему щеткой прикоснуться нельзя, а они там как начнут ковыряться, света божьего не увидишь. Пойду лучше к Никитычу, он хоть и техник по коронкам, но все-таки специалист, пусть посмотрит». Осмотрев больной зуб, Никитыч пришел к выводу, что зуб надо удалять. Семен, удрученный, вернулся домой. С врачом решил подождать. «Может, больше не будет болеть, затих же», — думал он. Вечером зуб снова начал ныть, не так, чтоб сильно, но нудно, болела голова. Спал плохо, снились всякие кошмары. Утром встал, весь разбитый. Жена посмотрела на его кислую физиономию, сказала: «Иди к врачу, вырвет, и все». — «Легко сказать — вырвет, при одной только мысли наступает икота». — «Господи, какие же вы, мужики, трусливые да мнительные. Все вы боитесь. Врач сделает обезболивающий укол, да ты даже не почувствуешь». И Семен решился. Только вышел из подъезда, а на встречу полная женщина. «Во прет, сатана, как танк, хоть не ходи, толку не будет». Дорогой он взвинтил свою нервную систему так, что не заметил, как прошел поликлинику и оказался на Портовой аллее. Точно, сатана встретилась, вот и забрел черт знает куда.
