— Когда-нибудь я непременно покажу вам свой сад, — сказал герцог. — Его заложил еще мой дед. Он вообще значительно переделал наш загородный дом, а для устройства сада пригласил лучших садовников того времени.
— Позвольте мне угадать, кого именно! — воскликнула Шимона. — Наверняка это были Уильям Кент[15] и «Умелец» Браун[16].
— Вы великолепно разбираетесь в данном предмете, мисс Уонтидж, и абсолютно правы в своих предположениях.
— А сохранилась ли у вас какая-нибудь мебель, сделанная Уильямом Кентом?
— Да, несколько стульев, — ответил герцог.
— О, как бы мне хотелось взглянуть на них! — воскликнула Шимона.
— Мне доставит огромное удовольствие показать их вам.
Шимона собиралась было задать еще несколько вопросов относительно интересовавшего ее предмета, но вдруг вспомнила, что ей не удастся увидеть ни сады герцога, ни его мебель.
Завтра утром она исчезнет из его жизни так же внезапно, как и вошла в нее. Навсегда…
Отец ни в коем случае не должен догадаться, где она провела эти два дня и что делала!
Мысленно Шимона уже начала сочинять правдоподобную историю, которая объясняла бы, откуда вдруг у них взялась настолько значительная сумма денег, что теперь отец может даже позволить себе совершить путешествие за границу.
В этом, как надеялась девушка, ей наверняка поможет доктор Лесли. А уж Нэнни она как-нибудь сумеет уговорить ни под каким видом не выдавать ее тайну. Шутка сказать — ведь ее не было дома целых два дня!
По крайней мере Шимоне удалось сделать так, что Нэнни не было известно ее истинное местонахождение. Правда, кухарка настаивала на точном адресе, но Шимона все же не сказала его, а написала на клочке бумаги и вложила в конверт, заставив Нэнни поклясться вскрыть его только в случае крайней необходимости.
— Если папе вдруг станет хуже и доктор Лесли решит, что надо послать за мной, только тогда ты откроешь конверт, — наставительно произнесла Шимона.
— Ох, не нравится мне вся эта таинственность, — отозвалась Нэнни, сокрушенно покачивая головой. — И если бы ваша матушка сейчас видела нас с небес — упокой Господи ее святую душу! — она сказала бы то же самое!
— Мама тоже хотела бы, чтобы мы спасли папу, — в тысячный раз повторила Шимона.
Но Нэнни все же продолжала недовольно ворчать, даже в тот момент, когда Шимона покидала дом.
«Мне все равно, что случится со мной, лишь бы папа поправился», — убеждала себя Шимона.
И все же она чувствовала легкую боль в сердце при мысли о том, что никогда больше не увидит герцога. Не увидит его удивительно прекрасного лица, не услышит этого голоса, звучание которого заставляло трепетать ее душу…
