Вскоре уже горел маленький коптящий костерок, и Конан подкладывал туда обломки стула и деревянных частей колесницы. Теперь напряжение отпустило его. Он мог немного отдохнуть после долгого бега и согреться — он промерз до костей. Ярко пылающий костер будет также удерживать на расстоянии волков, которые все еще выли у расселины. Они не решались преследовать его в темноте пещеры, но не желали тем не менее отказываться от своей добычи.
Пламя распространяло теплый желтый свет, и тени танцевали на грубо высеченных в скале стенах. Конан осмотрелся по сторонам. Помещение было квадратным и еще более просторным, чем он думал. Паутина почти полностью покрывала своды пещеры. Несколько еще целых стульев стояли у стены, кроме того — два трухлявых сундука, полные одежды и оружия. В гигантском скальном склепе все еще пахло смертью — запах давно истлевших и непогребенных тварей.
Внезапно у юноши зашевелились волосы на затылке и весь он покрылся гусиной кожей, когда разглядел на каменном троне у противоположной стены пещеры могучую фигуру обнаженного человека. Меч без ножен лежал на его коленях; череп, с которого давно уже облезло мясо, слепо взирал на Конана сквозь коптящее пламя костра.
Вглядевшись попристальнее, Конан понял, что голый великан был мертв уже давно. Кожа трупа стала коричневой, пальцы высохли и стали как тонкие ветки. Мясо слезло с костей, сморщилось и клочьями висело на открытых ребрах.
Однако это открытие отнюдь не уменьшило Конанова ужаса. Хотя юноша, для своих лет чрезвычайно отважный, не страшился битвы с врагом ни в человеческом обличье, ни в облике дикого зверя, хотя не пугали его ни боль, ни сама смерть, все же он был варваром с северных киммерийских гор и, как всех варваров, его охватывал ужас перед сверхъестественным, что таится в гробницах и ночной тьме, — со всеми их мороками, колдунами и демонами, с чудовищными созданиями глубокого мрака и хаоса, которые, как верят дикари, делают ночь за пределами светового круга лагерных костров весьма небезопасной. Куда милее было бы Конану иметь дело даже с голодной волчьей стаей, нежели оставаться здесь, с покойником, неподвижно глазевшим на него сверху вниз со своего каменного трона. В коптящем пламени его череп, казалось, зримо наполнялся жизнью, и пустые глазницы вспыхивали, точно оживая.
Хотя кровь у Конана заледенела в жилах, а волосы на затылке стояли дыбом, юноша напряг всю свою волю и овладел собой. Он проклинал свой несчастный страх перед сверхъестественным и на еле гнущихся ногах сделал-таки несколько шагов по пещере, чтобы поближе рассмотреть того, кто так давно уже мертв.
