На бандюганов Маринина коробочка не повлияла никак. Они, говоря предполагаемым ученым языком Марины и ее покойного супруга, и до «перемещения группы риска в пространстве-времени» были и остались и после оного «перемещения», а вот что эти бандюганы за несколько минут отсутствия в вагоне Пастуха сотоварищи натворили – это полезный и к месту вопрос. Очевидно, следовало как минимум поднять жопы с вагонных полок и пойти посмотреть по сторонам: все ли на месте, все ли живы, не идет ли где-то в вагонах ненужная войнушка, есть ли жертвы, а если нет, то где нынче таятся тати залетные.
Хотя, подозревал Пастух, его сотоварищей в данные минуты более всего интересует, куда и как они – волею Марины – переместились, как возвратились в родной вагон и что будет дальше. Не в смысле железной дороги и желаемых на ней станций, а в смысле: как оно так случилось, что означенные сотоварищи сначала невероятно исчезли из вагона, невероятно побыли, ну, скажем так, на свежем воздухе и невероятно вернулись в родные вагонные стены. А в стенах этих все по-прежнему. По одну руку – бандиты, по другую – мирные жители спального вагона. Расклад, как говорится, стандартный и почти привычный.
Глава одиннадцатая
В купе, по определению ставшим Марине и Пастуху родным, все было на месте. Марина водрузила драгоценную черную коробочку на приоконный столик, села на полку, легко вздохнула и сказала в принципе ожидаемое:
– Хорошо-то как дома!.. – И поинтересовалась дежурно: – А где наши тати?
– Безответный вопрос, – сказал Пастух, – хотя…
Он сорвался с места, домчал до купе проводницы, застал ее за мирным вязанием чего-то шерстяного цвета малинового.
– Что происходило? – спросил. – Я имею в виду некую группу граждан. Которые, как я разумею, устроили в поезде нештатную ситуацию, пока мы с Мариной и товарищами отсутствовали.
– А что они? – невозмутимо вопросом ответила проводница. – Тихо вокруг… Ну, пришли эти, как вы говорите, граждане, были, ну, поорали, ну, подергались и ушли. Вот как вы с вашими куда-то подевались, так они и ушли. За вами, за вашей бабушкой приходили. Спрашивали: где она, где?.. А ни ее, ни вас, ни товарища вашего… – И спросила: – А где вы на самом деле были?
– В вагоне-ресторане, – соврал Пастух, ничтоже сумняшеся. – На самом деле. А куда они ушли? И ушли с концами или ушли из вагона? В поезде-то они остались?
– Уж я и не спрашивала, – не без сварливости сказала. – Подевались отсюда, из нашего вагона – и слава Богу! Тишина хоть пока… Чаю вам сделать?
