,
[72] выпили по стаканчику.
Вот, значит, в чем дело. Оно и видно, по тому, как он старается непринужденно сесть на стул, его выдавала нарочитая сосредоточенность — так бывает у человека, которого останавливают на дороге и велят ему пройти по прочерченной прямой линии.
Хосе спросил, что они будут пить.
— Мне the usual ,[73] — сказал он. — А вам?
Мириам заказала бокал красного вина. Про себя она задумалась, что означает его «the usual», хотя имела некоторые соображения на сей счет. А еще спросила себя, снимет ли он свои солнечные очки.
Брюс Кеннеди откинулся на спинку стула и широким жестом обвел весь зал:
— Я снял все joint .[74] Здорово, а? — Он опять ухмыльнулся, наклонился вперед, поставил локти на стол. Но прежде чем подпереть ладонями подбородок, сдвинул очки на кончик носа. — Днем здесь не протолкнуться. Вечером — ни живой души.
Она обратила внимание на его глаза. Поскольку он смотрел на нее снизу вверх и она видела еще больше белка, чем раньше. Она почти ожидала увидеть на этом белке сеточку кровеносных сосудов, возможно, несколько лопнувших, однако цвет был «нормальный» — нечистый белый, белый цвет яичного белка, белый цвет книжных страниц, полежавших под солнцем.
Мириам вспомнились фильмы, где мужчины — в смокингах или черных костюмах в белую полосочку, большей частью гангстеры — снимали целиком рестораны, чтобы произвести впечатление на своих подружек. Роберт Де Ниро в «Однажды в Америке» снимает целиком ресторан для женщины, которую во что бы то ни стало хочет покорить, — Мириам никак не могла припомнить ее имя, — что ему, впрочем, не удается. И в машине на обратном пути насилует ее.
Хосе принес красное вино и виски — причем виски в высоком стакане, доверху заполненном кубиками льда, и, насколько можно разглядеть, виски в «Эль гато» наливали еще щедрее, чем в «Рейне Кристине».
Чокаясь, она попробовала заглянуть ему в глаза, хотя это оказалось сложно, ведь он уже водрузил очки на прежнее место. Поэтому она смотрела на его лицо в целом, на лоб, на зачесанные назад черные волосы, на нос, большой и толстый, на рот, который, если хозяин не пил, постоянно ухмылялся. На этом лице постоянно, словно приклеенное, было нечто привычно-знакомое, но вместе с тем совершенно чужое. Такое же ощущение она испытывала при виде рекламных щитов вдоль шоссе, когда в пятнадцать лет ездила с родителями в Америку: казалось, ты все это уже видел раньше, в фильме или в телесериале, — будто машины и полицейские, небоскребы и закусочные с гамбургерами, негры и китайцы завезены сюда для съемок эпизода какого-то нового фильма, и смысл всего станет ясен только в кинотеатре, когда ты увидишь на экране смонтированное в необходимом порядке целое.
