Из записок сибирского охотника | страница 62
Вот еду я и слышу забавный разговор, а потом и горячий спор. Ехали мы гуськом, друг за другом.
— А что, если вдруг медведь-шатун[4], вылетит на нас сбоку, что тогда делать? — говорил Коперский.
— Ну, что за беда? Пусть вылетает — у барина ферволтер есть, — отвечал мой Алеха.
— Ха-ха-ха! — засмеялся громко Коперский. — Ферволтер! Дура необразованная! Назвать еще не умеет, а туды же, фер-вол-тер! Ха-ха-ха!
— Ну, а как же нужно назвать? Известно, ферволтер, — огрызался обидевшийся Алеха.
— Конечно, вервер! а то ферволтер, — говорил уже несколько тише Коперский.
— И ты, брат Григорьич, неладно называешь, а туда же поправляешь без толку, — проговорил внушительно Тетерин.
— Ну, а как же, как же по-твоему? — почти закричали оба противника.
— Как? Известно: Вольтер; у меня у самого такой был, как служил на Амуре, — горячо отвечал Тетерин.
Коперский и Алексей захохотали уже вместе. «Вольтер, Вольтер», — повторяли они смеясь, и наконец все трое заспорили, съехались в кучу и, жестикулируя руками, горячо отстаивая всякий свое, нагнали меня.
Я едва держался от душившего меня смеха, но нарочно крепился и не говорил ни слова.
— А вот давайте-ка спросим барина, вот и узнаем, кто из нас прав, — сказал Алексей и стал напонуживать своего коня.
— Давай, давай! Ну-ка спроси в самом деле, — говорили оба, Коперский и Тетерин, и тоже старались подъехать ко мне.
Наконец я не выдержал, видя распетушившихся спутников, и сказал им, оборачиваясь назад:
— Все вы врете, и все называете неладно, а петушитесь и просмеиваете друг друга.
— Как же, как же надо? — кричали они, перебивая один другому дорогу.
— Револьвер, — сказал я громко.
— Слышь — реворвер, — говорил Алексей.
— Нет — леворвер, — перебил Тетерин.
Слыша новый спор, я повторил им с расстановкой:
— Ре-воль-вер; ну, поняли?
— Левольвер. Ле-воль-вер, — тихо повторили они и все снова захохотали.
— Подите вы, татары улусные! И по-готовому сказать не можете, а спорите по пустякам; вишь, у вас пена у рта, а толку нет, — сказал я, смеясь.
Все они хохотали, тихо шептали мудреное для них слово, коверкая его по последнему выражению, и наконец замолчали. Мы подъехали к речке и остановились обедать. Развесив перед огнем промокшую одежду, мы поставили котелок и с нетерпением дожидались похлебки. Но вот поспела и она, мы выпили по рюмочке и принялись уписывать по-таежному. Наевшись как следует, я, отправляясь к речке пить, сказал шутя:
— Вот, если б кто теперь тут выкупался, то можно бы поженить на другой бабе.