— Я хочу, чтобы мой муж был счастлив.
Ноеминь улыбнулась.
— Тогда прими это благословение старой женщины и сделай так.
* * *
Ноеминь не могла согласиться с тем, чтобы все оставалось, как есть. Ее невестка когда-то была смелой ради нее, но Ноеминь сомневалась, что у Руфи хватит смелости добиться чего-то для себя самой. Вскоре после разговора с Руфью Ноеминь вышла из дома. Она сказала, что идет навестить свою больную подругу. Выйдя за дверь, она направилась прямиком к городским воротам, где знала, что найдет Вооза. Как она и предполагала, он сидел на своем обычном месте. Увидев приближавшуюся Ноеминь, он забеспокоился, особенно когда она поманила его рукой. Сказав несколько слов старейшинам, Вооз поднялся и подошел к старой женщине.
— Что-то случилось?
— Все в порядке, — ответила Ноеминь.
— Тогда почему ты так выглядишь?
— Как я выгляжу?
— Как женщина, готовая к бою.
Вооз был слеп только тогда, когда дело касалось его молодой жены.
— Мы можем с тобой пройтись и поговорить там, где народ не будет слушать каждое наше слово и следить за каждым нашим шагом?
Нахмурившись, Вооз пошел рядом с Ноеминью, стараясь приноровиться под ее шаг. Они вышли из Вифлеема. Долгое время Ноеминь молчала. Пусть Вооз поволнуется и подумает. Пусть сам спросит.
— Тебя послала Руфь?
— Нет, она меня не посылала. Я пришла по собственному желанию. Кто-то должен открыть тебе глаза.
— Открыть глаза?
Ноеминь остановилась и посмотрела на Вооза.
— В жизни бывают такие моменты, Вооз, когда мужчина безо всякого риска может подчиниться не разуму, а сердцу.
Он смущенно отступил в сторону.
— О чем ты говоришь, Ноеминь?
Румянец, заливший его лицо, был тем самым ответом, который ей требовался. Она скрестила на груди руки и пристально посмотрела на мужчину.
— Когда ты намерен сказать Руфи, что жениться на ней тебя побудили не честь и родственный долг?
— Она знает, — угрюмо произнес Вооз.
Ноеминь всплеснула руками.
— И как она это узнала? — она расхаживала перед ним взад и вперед. — Ты умудрялся оставаться дома в течение семи дней брачного пира, но потом погрузился в свою прежнюю жизнь. Все время, свободное от сна, ты делаешь то, за что платишь деньги своему надсмотрщику. А если ты не занят своими делами, то решаешь у ворот чужие проблемы. Ты обращаешься с Руфью, как с гостьей в своем доме! Она — твоя жена!
Ноеминь перестала укорять Вооза, довольная его ошеломленным видом. Она закуталась в шаль и уставилась на него.
— Я знала о Ришоне, Вооз. Ты думаешь, я могла послать Руфь в Вифлеем, не узнав обо всех родственниках и друзьях, оставшихся в живых? Я не хотела, чтобы Руфь стала женой Ришона! Думаешь, он дорожил бы ею, как ты? Любил бы он ее? Я наблюдала за тобой, когда ты сидел у ворот, и видела, как ты смотришь на мою невестку, возвращавшуюся с твоих полей. Я благодарила Бога за тебя и за твои чувства к ней! Вот почему я послала Руфь к тебе. Я послала ее к тебе, потому что ты любил ее.
