— Не называйте меня Ноеминью[2], — воскликнула ее свекровь, — а называйте меня Марою[3], потому что Вседержитель послал мне великую горесть, — она начала плакать и стенать. — Я вышла отсюда с достатком, а возвратил меня Господь с пустыми руками. Зачем вам называть меня Ноеминью, если Господь заставил меня страдать, если Вседержитель послал мне такое несчастье?
Вероятно, Ноеминь слишком долго жила вдали от этих женщин, чтобы они могли разделить ее горе. Несмотря на слова сочувствия, они, кажется, были не в состоянии утешить ее. Встревоженные и смущенные, они стояли молча, поглядывая друг на друга. Руфь снова двинулась вперед, и когда взгляд Ноемини упал на нее, на лице свекрови отразилось чувство облегчения.
— Руфь, о, Руфь, подойди ко мне.
Когда Руфь пробиралась к свекрови, женщины отступали от нее, отходили, чтобы она не коснулась их. Они больше не игнорировали ее, а открыто и высокомерно разглядывали. Жар залил ее щеки. Неужели моавитянки так же смотрели на Ноеминь, когда она впервые появилась в Кирхарешете?
— Это моя невестка. Руфь, вдова Махлона, — сказала Ноеминь, беря ее за руку.
Руфь почувствовала, как дрожала Ноеминь. Это был тот самый момент, которого ее свекровь страшилась больше всего? Знакомство ее невестки, моавитянки, с ее друзьями? Ноеминь стыдилась ее? Она была всего лишь доказательством, необходимым для этих людей, — доказательством того, что по крайней мере один из сыновей Ноемини отвернулся от Бога и взял в жены язычницу. Руфи стало горько от мысли, что из-за нее свекровь страдает еще больше.
— Она моавитянка.
Эти слова прозвучали как проклятие.
— По рождению, — произнесла Ноеминь.
— Она собирается остаться здесь?
Никогда Руфь не чувствовала себя столь нежеланной.
Ноеминь вскинула подбородок, крепко сжав руку невестки.
— Да, она останется здесь. Мы с ней будем жить вместе.
— Но, Ноеминь, подумай, что ты делаешь!
— Без Руфи я бы не выжила.
— Но теперь ты среди своих. Отправь чужеземку назад, туда, где ей подобает быть. Ты знаешь, что об этом говорит Закон.
Ноеминь медленно повернулась, тело ее напряглось.
— Из Египта вместе с нами вышли и египтяне.
— И посмотри, сколько бед они причинили нам!
— Чужеземные женщины прокляты Богом!
— Они отвращают сердца наших мужчин от Бога!
— Хватит! — крикнула Ноеминь. — Неужели я должна отсечь то, что привил Бог? Руфь предпочла пойти со мной Она оставила свою мать, отца, братьев и сестер, все, что знала, ради того, чтобы прийти в Вифлеем и поклоняться вместе со мной Богу.
