— Тедди оставил для тебя. Он заходил вчера вечером — хотел попрощаться.
Гордая мисс Старр лишь с трудом удержалась от истерических слез. Марри в истерике! О таком никогда еще не слышали прежде… и никогда не должны услышать. Эмили стиснула зубы, молча взяла письмо и прошла в свою комнату. Лед на ее сердце стремительно таял. О, почему она держалась с Тедди так холодно и чопорно всю ту неделю после танцев у миссис Чидлоу? Но ведь она и не предполагала, что он уедет так скоро. А теперь…
Она распечатала письмо. В нем не было ничего, кроме газетной вырезки: какое-то забавное стихотворение, которое написал и опубликовал в шарлоттаунской газете Перри, газете, не приходившей в Молодой Месяц. Они с Тедди смеялись над этими стихами — Илзи была слишком сердита, чтобы смеяться, — и Тедди обещал раздобыть копию для нее.
Что ж, он выполнил обещание.
Эмили сидела у окна и бессмысленно смотрела в нежную, бархатную черную ночь, которую превращали в «рынок гоблинов»[49] мечущиеся на ветру ветви деревьев. В комнату вошла Илзи, которая также на время уезжала в Шарлоттаун.
— Ну вот, Тедди уехал. Вижу, ты тоже получила от него письмо.
Тоже!
— Да, — сказала Эмили, не совсем уверенная в том, что не лжет, а затем, отбросив сомнения, решила, что ей все равно ложь это или нет.
— Он очень сожалел, что пришлось уехать так неожиданно, но решение необходимо было принять как можно скорее, а он не мог сделать этого, не уточнив подробности контракта. Тедди ни за что не свяжет себя слишком обременительными обязательствами, каким бы соблазнительным ни был предложенный пост. Стать заместителем ректора, в его возрасте, — неплохой подарок судьбы… Ну, скоро мне и самой пора будет уезжать. Великолепные были каникулы, но… Будешь на танцах в Дерри-Понд завтра вечером, Эмили?
Эмили отрицательно покачала головой. Какой смысл в танцах — теперь, когда Тедди уехал?
— Знаешь, — сказала Илзи задумчиво, — я думаю, это лето, пожалуй, не задалось, несмотря на все наше веселье. Нам казалось, что мы сможем снова быть детьми, но мы ими не были. Мы только притворялись.
Притворялись? О, если бы эта сердечная боль была только притворством! И этот жгучий стыд и глубокая немая обида… Тедди даже не взял на себя труд написать ей хоть строчку на прощание. Она знала… она знала со дня танцев у Чидлоу, что он не любит ее, но он должен был проявить к ней внимание, хотя бы как к другу. Но даже ее дружба ничего для него не значила. Это лето было для него всего лишь антрактом, а теперь он вернулся назад, к своей реальной жизни и всему, что имеет для него значение. А Илзи он написал. Притворялись? О, хорошо, она будет притворяться — да еще как! Бывали моменты, когда гордость Марри, несомненно, представлялась ценным качеством.
