— Я снова чувствую себя молодым, когда слушаю тебя, — сказал он.
— Иногда мне хочется смеяться, а иногда плакать, — призналась тетя Лора. — Когда я ложусь спать, мне трудно уснуть: я все думаю, что случится с Апплгатами в следующей главе.
— Неплохо, — признала тетя Элизабет. — Только я хотела бы, чтобы ты вычеркнула то, что там сказано о жирных кухонных полотенцах Глории Апплгат. Миссис Фрост, жена Чарли Фроста из Дерри-Понд, подумает, что ты имеешь в виду ее. У нее полотенца всегда жирные.
— Щепки должны отчего-то загореться, — сказал кузен Джимми. — Глория забавна в книге, но жить с ней бок о бок было бы невыносимо. Слишком уж она занята спасением человечества. Кто-то должен сказать ей, чтобы она просто почаще читала Библию.
— А мне не нравится Сисси Апплгат, — сказала тетя Лора извиняющимся тоном. — У нее всегда такой высокомерный тон.
— Мелкий умишко, — заметила тетя Элизабет.
— А я терпеть не могу старого Джесси Апплгата! — свирепо воскликнул кузен Джимми. — Человек, который пинает кошку только для того, чтобы дать выход своей злости! Я прошел бы двадцать миль, чтобы дать по физиономии этому старому дьяволу. Но… — добавил кузен Джимми с надеждой, — может быть он скоро умрет.
— Или исправится, — милосердно предположила тетя Лора.
— Нет, нет, Эмили, не давай ему исправиться, — сказал кузен Джимми встревоженно. — Убей его сразу, если это необходимо, но не исправляй его. Зато я хотел бы, чтобы ты изменила цвет глаз Пег Апплгат. Мне не нравятся зеленые глаза… никогда не нравились.
— Но я не могу их изменить. Они зеленые, — запротестовала Эмили.
— Ну, тогда хотя бы бакенбарды Эйбрахама Апплгата, — попросил кузен Джимми. — Мне нравится Эйбрахам. Веселый малый. Неужели он не может обойтись без баков, Эмили?
— Нет, — твердо отвечала она, — не может.
Как они не могут понять? У Эйбрахама были бакенбарды, ему нужны бакенбарды, он твердо намерен их иметь. Она не могла изменить его.
— Самое время вспомнить, что на самом деле эти люди не существуют, — упрекнула всех тетя Элизабет.
Но однажды — Эмили считала это своим величайшим триумфом — тетя Элизабет засмеялась. Ей сделалось так стыдно от этого, что она даже не улыбнулась на протяжении всего последующего чтения.
— Элизабет полагает, что Богу неприятно слышать наш смех, — шепнул кузен Джимми Лоре, прикрыв рот рукой. Если бы Элизабет не лежала в постели со сломанной ногой, Лора улыбнулась бы. Но улыбаться в таких обстоятельствах казалось неуместным.
