— Ну что вы торчите над полумертвой женщиной, когда сейчас только проворонили пятерых живых! — злобно прошипел он, все более и более раздражаясь. — Лучше поищите для меня кратчайшую дорогу и привезите мою тележку! Да, а где же жид?
— Здесь, гражданин!
Злосчастный сын Израиля оказался лежащим около самой женщины, на куче мусора. Его лицо было искажено ужасом, глаза выкатились из орбит.
— Помнишь ли ты наш уговор, жалкий трус? — медленно проговорил Шовелен.
— К-как не помнить, в-ваша милость? — чуть слышно ответил еврей, у которого зуб на зуб не попадал от страха.
— Что я обещал тебе, если ты догонишь Рюбена Гольдштейна с его седоком? Что же ты молчишь? Язык у тебя отнялся от страха? Ну, я напомню тебе свое обещание: я хотел дать тебе за это десять золотых. Де-ся-ть зо-ло-тых!
Еврей слабо застонал.
— В противном случае, — с нехорошей усмешкой продолжал Шовелен, — тебе предстояло получить здоровую порку.
— Клянусь Авраамом! — завопил еврей, но Шовелен гневно прервал его:
— Ты солгал мне, мерзавец! Мы не нашли никакой тележки, никакого англичанина! Погоди же! Я отучу тебя от лжи. Угостите-ка его ремнями, да так, чтобы он всю жизнь помнил этот урок… до смерти! Однако не убивайте. Ну, живее! А лошадью может править один из солдат. Женщина и жид отдохнут здесь до завтрашнего дня… бежать они не могут, а нам лишняя обуза.
Вопли Бенджамина Розенбаума нарушили гармонию погожей осенней ночи, вызвав злобную улыбку на лице Шовелена: все-таки не он один страдает сегодня, да и что значат физические страдания в сравнении с нравственными!
— Будет! — скомандовал он, заметив, что еврей, по-видимому, потерял сознание. — Бросьте его и скорее в тележку!
На минуту он остановился возле Маргариты. От криков еврея она пришла в себя и с бессильным состраданием остановила глаза на его жалкой фигуре.
Шовелен отвесил ей низкий насмешливый поклон:
— Очень сожалею, мадам, что обстоятельства заставляют меня покинуть вас; к счастью, вы не останетесь в одиночестве: наш друг Бенджамин позаботится о вас… хотя, к сожалению, нам все-таки придется связать его. Впрочем, утром я пришлю за вами людей, до тех пор вам уж придется довольствоваться обществом вашего товарища по несчастью.
Маргарита молча отвернулась, этот человек уже не мог увеличить ее страдания: не зная, что, пока она лежала без чувств, шлюпка с беглецами достигла шхуны, она была уверена, что все кончено, что участь дорогих ей людей уже решена.
— Надеюсь скоро увидеться с вами в Лондоне, — прибавил, насмехаясь, Шовелен, — мой привет сэру Перси!
