Шовелен вынул платок и дрожащей рукой вытер пот со лба.
— Шлюпка… шхуна, — дрожащим голосом пробормотал он.
Запуганные его угрозами солдаты ждали только высокого англичанина и дали уйти остальным, которых он приказал не путать, чтобы они не предупредили своего начальника. Это имело свое объяснение, хотя четверо бегущих или крадущихся людей все-таки должны были привлечь к себе внимание. Через несколько минут они, вероятно, доберутся и до шхуны… уже добрались, потому что с моря глухо прозвучал выстрел. Шовелен терялся в догадках, каким образом проклятый англичанин проскользнул через линию в тридцать солдат. Очевидно, сама судьба хранила его. Шовелен дрожал как в лихорадке — дьявольская Лига, дьявольский Алый Первоцвет! И какой позор для него, Шовелена!
Но не мог же певец в пять минут добраться до берега, а прошло не более пяти минут с момента, когда смолкло пение, до плеска воды под веслами шлюпки. Если сам сатана не перенес его на своих крыльях, он скрывается еще где-нибудь среди скал. Еще не все потеряно!
— Гражданин! — раздался за его спиной, голос сержанта. — Мы стреляли по шлюпке, но она была слишком далеко. Ее, конечно, спрятали где-нибудь поблизости, в тайном месте, известном только этим разбойникам. Она отплыла еще до того, как закричала женщина.
— Огня! — не слушая, крикнул Шовелен.
Сержант принес свой фонарь, и они вдвоем внимательно осмотрели внутренность хижины; груда тлеющих углей, два опрокинутых стула, рыболовные принадлежности в углу — вот все, что они нашли. Но нет, не все! На полу, затоптанная ногами, валялась бумажка, на которую Шовелен набросился, как хищник на добычу. Он с трудом разобрал набросанные небрежным почерком слова:
«Не приду… боюсь повредить… выползайте по одному… спускайтесь левой стороной, за скалой-мысом шлюпка, сигнальный свисток, люди со шхуны. За мной пришлите лодку в Кале; бухта против „Серой кошки“. Держаться в море, обычный сигнал. Не медлите!»
«Бухта против „Серой кошки“» — от этих слов Шовелен не мог оторвать взгляд. Наконец-то!
— Есть такая бухта? — с волнением спросил он сержанта.
— Есть, гражданин, мои люди знают это место.
— Так мы еще можем поймать англичанина. Тысяча франков тому, кто достигнет бухты раньше его!
Обещание такой крупной награды ободрило приунывших республиканцев. Несколько солдат, хорошо знавших берег, тотчас пустились в путь. Расстроенный неудачами Дега уныло ждал дальнейших приказаний. Двое солдат склонились над бесчувственной Маргаритой, на ее бледном лице застыло выражение глубокого страдания, но жалкий вид умнейшей и изящнейшей женщины Европы не тронул сердца Шовелена.
