Маргарита шла быстро, и скоро до ее слуха долетел стук колес, раздававшийся впереди. На дороге не было так грязно, как в городе, и Маргарита не отставала от тележки, ехавшей, по-видимому, совсем медленно. Где мог быть теперь Перси? Вероятно, недалеко, так как, по словам еврея, опередил Шовелена всего на четверть часа. Подозревал ли он, какая искусная сеть опутывала его и товарищей?
Шовелен, сидя в тряской телеге, все более предавался сладким надеждам: поклонник алого первоцвета наконец попался ему в руки. Пойманный с оружием в руках в ту минуту, когда готовился оказать помощь изменникам французской республики, англичанин лишится возможности рассчитывать на заступничество своей нации, да и всякое вмешательство явилось бы слишком поздно. Воспоминание, о несчастной женщине, бессознательно выдавшей своего мужа, нисколько не тревожило совесть Шовелена: о ней он даже и не думал.
Повозка двигалась медленно частью из-за темноты, частью из-за отвратительного состояния дороги.
— Далеко еще до деревни? — поминутно спрашивал Шовелен и каждый раз получал неизменный ответ:
— Не очень далеко, ваша милость.
Вдруг еврей остановил лошадь и прислушался: издали доносился стук копыт по мягкой дороге.
— Стой! — приказал Шовелен, когда всадники поравнялись с тележкой.
Маргарита услышала оклик конных и ответ Шовелена:
— Свобода, равенство, братство… Что нового? Не встретили англичанина?
— Нет, гражданин, но напали на его след… По ту сторону деревни, на берегу, мы наткнулись на пустую хижину, в которой, однако, тлели уголья под очагом, а перед ним стояли рядом два стула, словно кого-то ожидая. Мы решили караулить, я остался на часах у входа. Через некоторое время с лильской дороги к хижине подошли два человека: старый и молодой. Я дал им войти в дом и, подкравшись к дверям, стал слушать. Старик сомневался, туда ли они пришли, а молодой развернул какую-то бумагу, показал ее старику при свете огня и говорит: «Вот план, который я получил от него самого перед отъездом из Лондона: видите, вот дорога, перекресток и тропинка на утес». Тут я неосторожно пошевелился, молодой подошел к двери и долго прислушивался, потом они уже разговаривали шепотом.
— Дальше! — торопил Шовелен.
— Я оставил четверых сторожить хижину, а мы с товарищами сели на лошадей и поехали доложить обо всем вам.
— Так нечего терять время. Далеко отсюда до хижины?
— Не более двух миль, гражданин.
— Ведите нас туда, ваш товарищ может отправляться с обеими лошадьми в Кале, так как они нам только помешают; у нас будут пешие солдаты. Когда до хижины останется четверть мили, велите еврею остановиться да смотрите, чтобы он не сбился с дороги.
