— Потом! Потом!
Захлопнув ногой дверь, он начал рыться в шкафу в поисках чистой рубашки. Совсем близко слышался поросячий визг этой… Конечно же, слуги все видят и скоро весь дом узнает. И Калленберг с ненавистью выкрикнул:
— Заткнись! Убирайся вон!
Этот чертов Джонатан способен лишь на то, чтобы портить ему настроение. Куда же запропастились запонки? Он вынул их из промокшей от пота рубашки и от возбуждения никак не мог вдеть в манжеты. Из-за двери донесся робкий, жалобный голос:
— Она здесь, патрон. Я же сказал вам, что она здесь.
— Гони ее вон!
— Но патрон…
— Вон, кретин! Вон!
Нужно было успокоиться. Калленберг увидел в зеркале набухшие на висках вены и почти испугался. Не в первый раз девицы с животами приходили к нему качать права. Эти идиотки приписывали свою беременность его трудам. Ищите дураков!
Он нередко наблюдал за посетительницами в глазок, когда мускулистый мажордом выставлял их из прихожей. Их лица ему ничего не говорили. Разве всех упомнишь? А если шлюшка готова была оголить перед ним свой зад, то это ее личное дело. Обычно пачки денежных билетов, брошенной телохранителем, было достаточно, чтобы успокоить очередную истеричку. Но как эта девка посмела заявиться в его дом в день свадьбы?
Калленберг настоял на том, чтобы церемония состоялась на Иксионе, что было для него своего рода символом и вызовом соперникам. Покупка этого острова несколько лет назад ознаменовала собой первый этап его могущества. Здесь он кувыркался со своими секретаршами, принимал государственных деятелей, надувал бизнесменов, оплакивал смерть своих псов, присутствовал при рождении своих несчетных детей. Здесь он отпраздновал две или три свадьбы, но сожалел лишь об одной из своих жен, Ирен, которая после очередной ежедневной ссоры при таинственных обстоятельствах покончила жизнь самоубийством. Таинственных не для него, конечно. До сих пор последствия этого самоубийства давали о себе знать. Политики с каким-то садизмом вновь и вновь создавали различные комиссии по расследованию, постоянно донимавшие его глупыми вопросами под предлогом прояснить ту или иную деталь досадного инцидента. Обычно кончалось тем, что Калленберг прикладывал к своим ответам чек на кругленькую сумму. Это именовалось благородным вкладом миллиардера в экономику страны. И было маловероятно, что мерзавцы, таким образом доившие его, когда-нибудь закроют дело.
Впрочем, ничего не поделаешь. Главное — не доводить дело до прокуратуры. Да он и не собирался портить себе настроение из-за таких мелочей.
