115
ных таблицах.[51] Здесь совершенно определенным образом прослеживается тесная связь интересов персидских владык и месопотамского господствующего класса, она покоилась на солидарности, с которой невозможно было не считаться. Во всяком случае, как в Египте, так и в Вавилонии Александр сделал все, чтобы перенять идеологические традиции восточных завоевателей, которые неизменно вели себя как покровители святилищ в странах, где они устанавливали свое господство.
В свете такой идеологической стратегии, принятой с 334 г. до н. э., которая была направлена на привлечение на свою сторону и заключение союза с местной аристократией, разрушения, произведенные Александром в Персеполе в мае 330 г. до н. э., ставят перед историками вопрос: почему Александр принял подобное решение в тот момент, когда все его усилия были направлены на две взаимодополняющие цели: сплотить вокруг себя персидскую знать и примерить на себя власть и престиж Великого царя? Решение выглядит парадоксально, тем более что Александр, конеч-
116
но же не мог не понимать идеологического значения столицы Персиды (Фарса), средоточия персидской имперской власти. Персеполь явно находился на особом положении: начиная с Дария Великого, все здесь символизировало царскую мощь. В этом смысле споры о том, проводился или нет в Персеполе ежегодно (в марте) праздник Нового года (Новруз), никак не влияет на проблему, которая стояла перед Александром в момент его прихода в январе 330 г. до н. э. Разрушение Персеполя (как его запомнил Парменион) могло отвратить персидскую знать от намерения присоединиться к Александру. А это означало бы сильное ослабление его позиций в идеологической борьбе в тот момент, когда настоящий Ахеменид Дарий III отнюдь не утратил надежду изменить военную ситуацию в свою пользу и готовил новые войска в индийской Экбатане.
Невозможно поверить в античную версию, согласно которой мысль поджечь дворцы пришла к нему в пьяном виде и на это его подбила гетера Таис Афинская, желавшая отомстить грекам. Другая версия (несомненно, гораздо более правдоподобная), напротив, указывает на то, что это решение пришло к Александру по зрелом размышлении. Высказанные позднее политические сожаления показывают, что такое решение было принято не без труда, поскольку Александр ни-
117
как не мог не осознавать противоречивого положения, в которое он попадал. Что касается причин, двигавших Александром, они совершенно ясны: забота понравиться грекам не была достаточно весомой, даже если царь таким образом действительно демонстрировал им, что не отказался от целей «войны отмщения»
