— Я Нарт — Хон, Я Башня. И если ты прикоснешься к зеркалу, то убьешь и себя, и меня, Храбрый Человек.
— Но тогда зачем он здесь? — тренер быстро выдыхал пар ртом, стало намного холоднее.
— Для активации наложенных на меня чар, но если это сделает не посвященный, то башня будет разрушена и ты погибнешь, храбрый Человек.
Башня замолкла, на вопросы Митька она не отвечала. Подросток замолчал, стал изредка похаживать возле постамента, но Нарт — Хон ни разу не откликнулась, даже на вопрос о том, как отсюда выбраться.
В тот миг, когда тренер решил закурить, голос вновь обрел силу, и речь стала совсем иной, говорил мужчина, зрелый и уверенный в себе. Первые же звуки заставили Митька тесно прижаться к ближайшей стене, в судорожной и нелепой попытке оборониться, бессознательно выставив вперед сжатые кулаки. Казалось, Башня задрожала до самого своего основания; жуткая, темная и страшная сила, сила величайшего Ничто наполняла этот голос — и кто мог противиться ему? Вновь зазвучал голос башни, теперь миленький и женский голос был превращен в шипящий, оглушающий рев раненой змеи, которая если и могла, то тут же набросилась бы на своего противника. Никогда позже Митек не мог вспомнить, был ли этот голос высоким или низким, медленным или быстрым, — слова падали, точно гранитные камни, и у внимавшего им начинало мутиться в глазах, и его собственная воля превращалась в ничто, пред мощью Говорившего, ведь он заставил башню замолчать! Тонулунд тотчас понял, кому принадлежал этот голос; понял, хотя, понятное дело, не слышал о нем никогда ранее. По лестнице, на верхушку поднимался человек с обнаженным торсом, с накинутым поверх спины, бордовым плащом. У него были суровые черные глаза, соломенные, аккуратно заплетенные назад, волосы. Тело было покрыто татуировками и самой внушительной было изображение феникса, высеченного на груди пришельца. Он носил черные сандалии и зеленые широкие брюки, на которые ниспадала оранжевая ткань, охватывающая чресла. Он не был вооружен, кулаки были сжаты, как и у тренера, он стоял, расправив плечи, сурово поглядывая на неизвестного мальчика.
— Кто ты? — спросил Он.
— Кто ты? — спросил Митек.
Человек стал еще суровее, сдвинув брови так, что глаза стала трудно различать. Он чуть прошел вперед, — Митек насторожился, — обогнул комнату и резко остановился у постамента, вглядываясь в серебреную поверхность с каким-то отвращением, а затем потянул к ней правую длань.
