Я тоже изысканно с ним поздоровался и схватил меню:
— Мне бы осетринки, Радован, чтоб пожирнее, запеките на гриле. Я её сейчас с таким удовольствием…
На лица Войновича показалось выражение вежливой скорби. Он отрицательно покачал головой.
— Плохой в городе осетр, — печально сказал он, — я не стал брат. Возмите лутше…
Что именно «лутше» я не расслышал, потому что со стороны окна донёсся страшный боевой крик. Я изумлённо посмотрел на улицу. Там стояли Женька в рубашке и джинсах и Мак-Даун в пуховике и валенках. Их разделяла только гитара украинского музыканта. Диспозиция была такая: Каманцев держал гитару со стороны грифа, а Мак-Даун уцепился обеими руками за деку своего инструмента с другой стороны. Голос, сотрясавший стены близлежащих домов был Женькин. Ну, а что, всё-таки рок-музыкант с пятнадцатилетним стажем.
— ГОНДОН! — голос Каманцева легко прошёл сквозь тройной стеклопакет окна и отозвался звоном в бокалах, — УБЬЮ!!!
Край гитары со стороны Серёжи начал приподниматься вверх, причём, похоже, совсем без его участия, но зато вместе с ним. Под рубашкой Женьки взбугрились мышцы, а его квадратное лицо стало красным. Возносимый вместе со своими инструментом в воздух Мак-Даун, наоборот побелел как снег, будто отдавая всю свою кровь Каманцеву.
— Ви не знаете, что делает Евгений? — на лице серба было вежливое недоумение.
— Помогает, — предположил я, — он помочь обещал этому человеку.
— Помогает? — недоверчиво переспросил Войнович.
В этот момент Мак-Даун видимо решил отказаться от помощи и от своей гитары заодно. Он отпустил инструмент и бросился бежать в противоположную от Женьки сторону. Но сделать он успел всего один шаг. Облегчённая гитара взметнулась над ним и сразу же опустилась, как молот Тора на череп снежного великана. Раздался ушераздирающий треск, в сопровождении неповторимого гитарного аккорда — одновременно на всех ладах.
Я задёрнул портьеру — не стоит нашим просвещённым европейским кузенам смотреть на вечный спор славян между собою. И неловко как-то.
— Наверное, мы, что-то не понимаем, — вежливо сказал серб.
— Наверное, — поддакнул я и не утерпев, краем глаза снова заглянул за штору. Я увидел, убегающего со всех ног украинского поэта и музыканта с остатками гитары на голове. Ну, это ничего — главное, что живой. Берсерка Каманцева нигде видно не было. Может Женька просто хохлов из Днепропетровска не любит? За что он, интересно, его так?
— Жулик это, — объяснила та самая страшненькая официантка, с которой флиртовал Каманцев перед отбытием. Она каким-то образом оказалась рядом с моим столиком, — в доверие втирается, а потом людей обворовывает.
