. Мы знаем, что живем в скверном мире, который становится только хуже. Жизнь нам портят герои, «совки», воры-начальники и попы-извращенцы. Каждый день несет примеры того, что порча повсюду и ничего изменить нельзя.
Утопия Системы РФ, опротестовав совершенство как цель, гордится простым удержанием негодного статус-кво.
Человека погружают в агрессивную среду, где что не своровали, то портится. Принтер Госдумы распечатывает индексы наших пороков и, законодательно запретив, тем самым внедряет их в жизнь. (Фантазер Сталин не понапридумал столько видов человеческой поврежденности.) Важное свойство утопии РФ – порча носителей, и этим она совершенна. Скоропортящееся настоящее отвлекает от грозного будущего, где мы останемся одни без Путина, покинутые им среди зверья, каким мы сами себя полагаем.
Зверя надо сдержать, и мы выдавливаем из себя небывалые извращения. Противник Системы теперь тот, кто мешает изобретать зло: ведь мы слабы, а «слабых бьют»>© (В. Путин).
Так отбросим соблазн «так называемых общечеловеческих, и еще циничнее – европейских ценностей»>© (министр культуры РФ) – и сделаем насилье безмерным!
Пора обратить внимание на русскую модель принудительного развития путем катастроф. Власть здесь – агент катастрофы, у нее апокалиптичная легитимность. Энергию и мотив подбрасывают взломы мирового порядка. Медведевские «реформы» объединяет с «контрреформой» Путина общая идея капитализации через ничтожество.
Прежние беды истощились, но уже на подходе новое ралли катастроф.
О зигзагообразном единовластии Губителя-Вызволителя
Дополнение девятое к главе
О гражданском единовластии
Владетель в Системе РФ спасает от катастроф, однако те бывают несвоевременны. Эффективный Принц самолично готовит угрозу, от которой сам и вызволит. Политика Зигзага вынашивает беду, от которой то ли защитит, то ли нет.
глосса а: Система выглядит такой, будто в ее лабиринтах очень просто погибнуть, зато именно ты будешь спасен; жертве остается надежда. Соединенная с харизмой правителя, надежда творит чудеса, – мельчайший шанс на спасение перевешивает мрачные перспективы. Ставка на то, что «все рассосется», бесполезна, но всякий делает эту ставку – умножая личные шансы на рейтинг Спасателя.
Спасатель там, откуда придет катастрофа. Он выходит из горя неповрежденный, как Терминатор из горящего бензовоза. Фантазия видит в нем Избавителя от беды, хотя ему-то беда и нужна – предкатастрофическая ситуация по М. Гефтеру. Мнимая мощь правителя равна силе ужаса перед ним. Он и есть ходячее бедствие – отнимешь, и останется слабость. Беловежские соглашения, расстрел Белого дома, Норд-Ост и амурский потоп – все-все укрепляет веру в волю Защитника.
