Услыхав про подьячего, Гуго Карлыч, который на хозяйственной ноге начал уже важничать, долго не хотел его принять, но когда приказный объявил, что он по важному делу, Гуго говорит:
"Пусть придет".
Подьячий явился и ну низко-низко Пекторалису кланяться. Тому это до того понравилось, что он говорит:
"Принимайте место и садитесь-зи [вы (нем.)]".
А приказный отвечает:
"Помилуйте, Гуго Карлович, - мне ли в вашем присутствии сидеть, у меня ноги русские, дубовые, я перед вами, благородным человеком, и стоять могу".
"Ага, - подумал Пекторалис, - а этот подьячий, кажется, уважает меня, как следует, и свое место знает", - и опять ему говорит:
"Нет, отчего же, садитесь-зи!"
"Право, Гуго Карлович, мне перед вами стоять лучше: мы ведь стоеросовые и к этому с мальства обучены, особенно с иностранными людьми мы всегда должны быть вежливы".
"Эх вы, какой штука!" - весело пошутил Пекторалис и насильно посадил гостя в кресло.
Тому больше уже ничего не оставалось делать, как только почтительно из глубины сиденья на край подвинуться.
"Ну, теперь извольте говорить, что вы желаете? Если вы бедны, то вперед предупреждаю, что я бедным ничего не даю: всякий, кто беден, сам в этом виноват".
Приказный заслонил ладонью рот и, воззрясь подобострастно в Пекторалиса, ответил:
"Это вы говорите истинно-с: всякий бедный сам виноват, что он бедный. Иному точно что и бог не даст, ну а все же он сам виноват".
"Чем же такой виноват?"
"Не знает, что делать-с. У нас такой один случай был: полк квартировал, кавалерия или как они называются... на лошадях".
"Кавалерия".
"Именно кавалерия, так там меня один ротмистр раз всей философии выучил".
"Ротмистр никогда не учит философии".
"Этот выучил-с, случай это такой был, что он мог выучить".
"Разве что случай".
"Случай-с: они командира-с ожидали и стояли верхами на лошадях да курили папиросочки, а к ним бедный немец подходит и говорит: "Зейен-зи зо гут" [будьте так добры (нем.)]; и как там еще, на бедность. А ротмистр говорит: "Вы немец?" - "Немец", - говорит. "Ну так что же вы, говорит, нищенствуете? Поступайте к нам в полк и будете как наш генерал, которого мы ждем", - да ничего ему и не дал".
"Не дал?"
"Не дал-с, а тот и взаправду в солдаты пошел и, говорят, генералом сделался да этого ротмистра вон выгнал".
"Молодец!"
"И я говорю - молодец; и оттого я всегда ко всякому немцу с почтением, потому бог его знает, чем он будет".
"Это совсем превосходный человек, это очень хороший человек", - подумал про себя Пекторалис и вслух спрашивает:
