— Да, доктор Виллануэва, — ответил откуда-то женский голос.
— Ну и где же он?
— Он уже идет, — ответил тот же голос.
— Кто из этих высокооплачиваемых бездельников осчастливит нас своим присутствием? — спросил Гато.
— Доктор Вильсон.
Гато поморщился:
— О Господи! Удивительно, что все сестры не бросились в туалет пудриться и краситься, — прорычал он с деланной яростью. — О, доктор Вильсон, вам помочь… что надо делать, доктор Вильсон… о, доктор Вильсон… — У Виллануэвы оказался на удивление хорошо поставленный фальцет.
Сестры, качая головами, хихикали в кулачок. — Да, кстати, — сказал Виллануэва, обращаясь к студенту, — я тебя кое-чему научил, и почему бы тебе не принести мне из столовой сандвич? — Студент нервно огляделся, стараясь понять, шутит доктор или нет. А Виллануэва, ни к кому не обращаясь, продолжал свою речь: — Может быть, кто-нибудь все же еще раз наберет пейджер этого красавчика Вильсона?
Тай Вильсон в это время находился в затемненной комнате отдыха. Глаза его были закрыты, сам он не двигался и не производил ни малейшего шума. Оконное стекло было с трещиной, и комнату наполнял запах опавших листьев. Слышался отдаленный рокот волн реки Гурон. Если не считать этого звука, в комнате стояла абсолютная тишина. Хирургическая форма Вильсона, словно специально подобранная под цвет глаз, отливала глубокой синевой и сидела на докторе как влитая — без единой складки. С прямой, как ЭКГ трупа, спиной, доктор Вильсон стоял на коленях и медитировал. Сейчас нейрохирург пытался зрительно представить свое дыхание. Вот воздух проходит через нос, омывая пазухи — сначала верхнечелюстную, потом решетчатую, потом лобную. Вот воздух опускается в трахею — перед пищеводом. «В четырнадцати миллиметрах от пищевода», — сообщил он своему психотерапевту.
— Мне кажется, не стоит так детализировать собственные ощущения, — заметил психотерапевт.
— Но я все равно это делаю.
Теперь Вильсон представил себе, как воздух растекается по мельчайшим бронхиолам, а затем пересекает стенки альвеол и растворяется в крови. Это была его любимая форма релаксации. Такая медитация не очень соответствовала образу нейрохирурга, и поэтому он практиковал медитацию в тиши комнаты отдыха. Пискнул пейджер. «Вас вызывает Гато. Срочно!»
Вильсон встал и вышел из комнаты. Когда он входил в отделение неотложной помощи, вид у него был как у капитана футбольной команды, собирающегося созвать своих подопечных на двухминутный инструктаж, после чего противник окажется на лопатках. Вильсон был высок и мускулист, темные вьющиеся волосы и бездонные синие глаза делали его неотразимым в глазах медсестер и пациенток. Они вообще оказывали гипнотическое воздействие на всякого, кто имел несчастье неосторожно в них заглянуть. Доктор Виллануэва в этом отношении оказался исключением.
