— Почему они дикари, а не мы? По-моему, дикость — это как раз скрывать то, что естественно, то, о чем все знают. Помню, меня в детстве поразило одно обстоятельство: почему на пляже все спокойно расхаживают в трусах, а как только уйдут с него, так сразу же напяливают на себя кучу одежды? И если ты через пять минут застукаешь этого же человека где-нибудь в исподнем, то он страшно смутится. Я никак не мог постигнуть такого странного непоследовательного поведения взрослых: если в одном месте не стыдно ходить полуголым, то почему в другом месте за это могут посадить в кутузку? И долго не мог уразуметь, в чем тут дело, пока не осознал того простого факта, что мы все — рабы условностей. А условность — это как цепи, которые в одних местах можно снимать почти полностью, а в других — надо одевать весь комплект целиком, да еще звенеть ими как можно громче.
— Получается, ты за то, чтобы все занимались бы любовью где попало?
— Вовсе нет, мне нравится заниматься любовью с тобой в этом замечательном номере. И я вовсе не жажду иметь никаких свидетелей. Зачем они мне нужны, если мне хорошо и без них? Но если вдруг кто-то увидит — на здоровье, пусть порадуется за нас. На самом деле, все это не имеет никакого значения. Твой мозг перегружен фантомами, они постоянно диктуют тебе твое поведение. Выброси их к чертовой матери как можно скорее из головы, как из ведра помои. На самом деле то, что кто-то случайно увидел, как ты занималась любовью, тебя не должно совершенно смущать, более того, тебе на это должно быть просто наплевать. Ты получила наслаждение — и это главное. Но этот фантом заставляет тебя мучиться, стыдиться самой себя. Вспомни, от скольких фантомов ты уже избавилась за эти дни? Настала очередь разделаться с еще одним.
— Но как? — спросила почти побежденная Катя.
— Давай завтра пригласим Павла, и пусть он посмотрит, как мы занимаемся любовью.
— Ты с ума сошел! — слетел с губ Кати громкий вопль.
— Вот видишь, фантом не желает от тебя уходить. Он вцепился в тебя, как клещ, и держит тебя в заложниках.
Несколько минут в комнате властвовала тишина. Через открытое окно не врывались никакие звуки; и город и море со всеми своими обитателями спали крепким сном.
— Хорошо, я согласна, — вдруг едва слышно прошелестел голос Кати.
Утром, едва проснувшись, она сразу же попала в шершавые объятия тревоги. Одна и та же мысль о том, какое испытание ей сегодня предстоит, словно назойливая муха, постоянно жужжала в голове, не позволяла расслабиться ни на миг. Зачем она согласилась, что заставило ее пойти на этот безумный шаг?
