— Завтра будет жарко.
— По мне лучше солнце, чем дождь, — ответил Питер.
— И ночка будет теплой. Такой ночью с красоткой да к морю… Ночь, звезды, бутылка хорошего вина и красивая девушка, — мечтательно сказал Роже и опустил голову. — Что еще нужно поэту для счастья… Питер, у тебя есть девушка?
— Даже две.
— Правильно. Девушек чем больше, тем лучше. Ты, наверное, им всем даришь цветы, шоколад и обещаешь на них жениться?
— Обманывать нехорошо, — сказал Питер. — К тому же для секса совершенно необязательно врать девушке, что ты на ней женишься.
— В юности я тоже считал, что секс даже не повод для знакомства. Пока не встретил Анжелу. Она заставила меня пересмотреть свои взгляды на взаимоотношения полов.
Питер ничего не ответил, лишь усмехнулся и, поднявшись по лестнице, вошел в гостиницу. Роже остался рассматривать звезды.
Странно было слышать, что женщина заставила его изменить взгляды на общение мужчин и женщин. Роже был из тех мужиков, кого не то уважительно, не то с презрением называют котярами. Ходили разговоры, что в юности Роже не пропускал в Пешковеце ни одной юбки. Сейчас ему было за сорок, и, глядя на его теперешние шашни, в это было нетрудно поверить.
Но патологическая тяга к женщинам была лишь одной стороной Роже.
Когда начались беспорядки, Роже, как и многие пеш-ковчане, считал, что все скоро закончится. Он старался не выходить поздно вечером на улицу, обходить стороной опасные кварталы, не оставлять детей без присмотра. Но однажды война пришла и на его улицу. Во время ночного налета ашаты убили его соседей, тихую польскую семью, и сожгли дом друга, грека, жившего через два дома. В семье Ковальских было восемь детей, старшему одиннадцать, младшей три с половиной годика. Жене и дочери Андреаса повезло больше, если это можно назвать везением. Они успели убежать, а Андреас, когда отвлекал на себя внимание ашатов, был ранен. Его схватили, сначала долго издевались над ним, потом выкололи глаза и распяли на воротах собственного дома. Андреас умирал десять часов. И все это время Анжела, стоя на коленях, умоляла мужа не выходить из погреба, не рисковать жизнью двух дочек. Наверное, Роже понимал, что вряд ли сможет помочь Андреасу, но и сидеть сложа руки, когда его друг умирает… Никто, кроме него самого, не знает, чего стоили ему эти часы. На одной чаше весов жизнь друга, на другой — жизнь твоих детей. Роже не знал, что случилось с семьей Андреаса. Они могли быть уже мертвы или успели уйти. Их могли забрать с собой ашаты. Во всех трех случаях помочь им было нельзя.
