– Ой, смотрите! Какой красивый дом! – ловко ввернул Эйдан, хотя домик ему и правда понравился. – По-моему, он даже лучше, чем та громадина, где живет Ронни Сток.
– Конечно! – закивал Эндрю. – Такой пасторальный.
В саду кто-то возился – ухаживал за розами. Когда Эндрю и Эйдан подошли поближе, то увидели, что это Таркин О'Коннор – Таркин, который ходит на двух ногах, но очень осторожно, будто не вполне доверяет своей новой несуществующей ноге и опасается, что она, того и гляди, исчезнет и он повалится в розовый куст.
Таркин тоже их сразу заметил. И захромал навстречу, радостно улыбаясь над клочковатой бородкой.
– Привет-привет! – крикнул он. – А я как раз подумал, когда же вы покажетесь. Заходите, чайку попьем. Я тут печенья напек, представьте себе, очень кстати.
«Уф!» – подумал Эйдан.
Печенье оказалось песочное, и Эйдан в жизни не пробовал ничего вкуснее. А чашки у Таркина были из тех, какие бабушка держала в застекленном серванте и никогда не доставала. Эйдану было боязно пить из такой чашки. Он рассматривал уютную, не слишком прибранную комнату и слушал, как Таркин с сокрушенной улыбкой жалуется Эндрю, что несуществующая нога теперь при нем и никуда не делась, только вот он ей отчего-то не доверяет.
– Понимаете, надеваю я на нее носок, а сквозь нее руки просвечивают, – пояснил он.
Эндрю снял очки и пригляделся к ноге. А Эйдан смотрел на натертую воском старинную мебель и на низкий потолок с черными балками, а потом на древние переливчатые восточные ковры в гостиной Таркина.
– Ой, а у вас ковры гораздо красивее, чем у Ронни Стока! – не сдержался он.
– Еще бы! – рассмеялся Таркин. – У Ронни вкуса отродясь не было. Он думает, чем дороже, тем лучше. Как вас угораздило к нему забраться?
– Стейси впустила, – ответил Эйдан.
И они с Эндрю рассказали, что граница области попечения пролегает в точности посередке Мелстонской мызы – в том числе и через туалет внизу.
На это Таркин расхохотался совсем как Стейси.
– Ну, Ронни еще утрется, он же прожужжал всем уши, какая мыза старая, – заметил он. – Лез ко мне с этими разговорами, когда я лошадей у него тренировал. Ну, я и пошел в Государственный архив графства да и выяснил, когда ее построили. Оказалось, в тысяча восемьсот тридцать втором году. Выходит, постройка более или менее Викторианской эпохи. Мой-то домик постарше на триста лет, а может, и больше, просто раньше записи не велись. А ваша область попечения по меньшей мере ровесница моему дому, тут двух мнений быть не может, иначе граница не прошла бы прямо через мызу. Кстати, Стейси рассказывала, какой скандал приключился на заседании фестивального комитета?
