— Но куда важнее то, что с завтрашнего дня мы с тобой начинаем тренировки и тебе нужно питаться правильно.
— Но я не хочу тренироваться, — возражает Гид. Впереди них Яйцеголовый Тим съезжает по лестнице на скейте. В его зафиксированном взгляде, сжатых челюстях есть что-то дьявольское. — Я не очень люблю спорт, и…
Николас кладет руку Гиду на плечо и успокаивает его. Он говорит:
— Скажу тебе три вещи. Во-первых, Лиам Ву пьет так много клюквенного сока, потому что, стоит ему долго позаниматься сексом, как сегодня днем, когда он встречался со своей подружкой Джордан, у него начинается инфекция мочевого пузыря — как у девчонки, честное слово. Во-вторых, я не советую тебе употреблять слово «козырный». Особенно в твоем положении. В-третьих, я собираюсь накачать тебя, потому что иначе ты никогда, никогда не займешься сексом, разве что случайно, что порой даже хуже, чем никогда.
Его холодные голубые глаза встречаются с теплыми карими глазами Гида.
Когда Николас начинает резать правду-матку, глаза у него становятся, как у жуткой собаки-волка.
— Минуточку, — говорит Гид. — Разве не в твоих интересах, чтобы я не качался, ведь что случится, если у меня будет потрясная фигура? Тогда я скорее найду себе девчонку, и ты проиграешь пари.
Николас смеется. Я его не виню. Гидеону, конечно, не помешало бы подкачаться, но у него абсолютно нет шансов — да ни в жизни — поразить нас своей силой и мужественностью.
— Ты прав, я хочу выиграть пари, но не может же все наше общение с тобой касаться этого спора! Мне нужно с кем-то ходить в тренажерный зал. Каллена ту- да не затащишь. Поэтому со мной пойдешь ты.
Не совсем клятва в вечной дружбе, но… уже хоть что-то.
Свет уже давно погасили, но так уж вышло, что Гидеон не спит и я тоже. Стало так тихо, что я почти вижу, как его мысли описывают в темноте полукруги. Как и большинство девочек, я всю жизнь представляла, каково это — оказаться рядом с мальчиком, действительно близко. И вот я здесь, ближе, чем когда-либо, но на самом деле меня там нет. Уверена, во всем этом есть какой-то смысл, только вот какой, пока не знаю.
Гид думает о Даниэль. Но он не скучает по ней. Он знает, что рассказал ребятам лишь о происшествии с трусиками, но так и не поведал им о том, как трусики оказались у него. Как провожая его, специально одевшись для такого случая в сексуальные шортики и коротенькую маечку, Даниэль сказала ему: «Ты, наверное, слишком огорчен, чтобы плакать». А он ответил «да». Тогда он мог думать лишь о том, что сейчас сядет в машину и уедет с Кристмас-Парк-Драйв, чтобы никогда больше не вернуться. Даниэль опустилась на колени и стала искать что-то в черной вельветовой сумке (фу, безвкусица), а Гидеон тем временем (почему бы и нет, в последний-то раз) заглядывал ей в вырез. Даниэль встала и протянула ему бумажный пакет.
