На небольшой террасе у Юдит впервые за три года снова расцвели ярко-красные гибискусы. Несколько недель подряд выдались хорошими. Зарождалось нечто новое. Оно заново рождалось каждый день и каждый раз, уходя, забирало с собой только что родившееся. Юдит попробовала свести к минимуму число встреч с Ханнесом, то есть не по пять раз на дню, — чего бы он хотел, — а до одной-двух. Боялась, что ее очарование скоро потускнеет, и все то, от чего млел, — как она поворачивается, какой мимикой реагирует, — ему приестся. Опасалась, что Ханнес будет мучиться в затруднениях, какие ей цветы еще подарить, что писать в конвертиках или по электронной почте, какой еще комплимент придумать для нее, и какие новые слова он найдет в очередной раз для эсэмэски, чтобы сказать ей «здравствуй» или пожелать спокойной ночи.
С некоторых пор Юдит ощущала себя в новой, непривычной ситуации. Ей больше не приходилось ждать, когда мужчина возьмет на себя инициативу, да еще гадать, на что он способен, если вообще способен. Отныне рядом находился мужчина, который не стал бы колебаться и сделал бы все, чтобы оправдать ее ожидания. И потому она запрятала свои ожидания как можно дальше, желая максимально растянуть удовольствие, экономно наслаждаясь тем, как он выдумывает все новые и новые способы их удовлетворения. Когда счастье наполняет тебя, времени не замечаешь. Вот и для Юдит лето пронеслось незаметно. Она была наполнена Ханнесом Бергталером — высоким мужчиной мощного телосложения, немного неуклюжим, сорока двух лет, неженатым, с морщинками вокруг глаз, напоминавшими солнечные лучики, и ослепительной улыбкой благодаря бабушкиной породе.
