Фронтовые ребята | страница 4
— Поняли, — в один голос сказали мальчики.
— Не струсите?
Ребята ничего не ответили.
— Ну это я пошутил, — сказал Сергеев, — знаю, что не струсите… Не хотелось вас посылать, да вот надо.
Когда стемнело, бойцы вывели ребятишек за линию наших караулов. Они шли боковой, чуть заметной тропинкой. У старого, сгнившего моста, от которого остались лишь сван, перебрались на другую сторону речушки и спустились в балку. Балка привела их к дому Ипатьева. Кругом было тихо, на улице никого не было. Ребята вышли из ворот и пошли по селу. Из-за ставен соседнего дома вырывались тонкие лучи света. Они подошли к дверям и услышали чужую, незнакомую речь и звон посуды.
— Ужинают, — сказал Валя.
— Да-а-а, — подтвердил Гриша.
— Тут их много…
— Ну да, много, — согласился Гриша.
— Пойдем в другое место.
— Пойдем.
Ребята пошли дальше по улице.
У школы они остановились.
Что такое? Весь двор белый, как зимой.
Гриша нагнулся и поднял несколько клочков бумаги. Это все, что осталось от школьных учебников и ученических тетрадей. Немцы разорвали их и выбросили на двор.
Видно, и та правда, что напечатана в наших учебниках, и те слова, что написаны в школьных тетрадках, страшили фашистов.
Ребята пошли дальше. Не сделали они и пяти шагов, как Валя больно стиснул Гришину руку. Впереди, на картофельном поле, что-то шевелилось.
— Часовой. И один. Вот здо́рово!
Валя потянул Гришу за руку, и они тихо, чуть слышно ступая, стали отходить назад.
Минут через пятнадцать они уже были на противоположном конце лощины, там, где ожидали их разведчики.
А еще через час капитан Сергеев допрашивал взятого в плен немца. По документам и письмам, отобранным у солдата, было установлено, какая часть расположилась в Селезневке и откуда она прибыла. Пришлось и пленному развязать язык. Он рассказал о противотанковых пушках, спрятанных в лесу, и о складе боеприпасов.
Пленного увели в штаб.
Капитан Сергеев поставил на стол большую миску с горячими щами и тарелку соленых огурцов.
— Ну вот, кушайте, — сказал он ребятам, — а потом спать.
Уже светало, когда ребятишки, прижавшись друг к другу, крепко уснули под кустом на мягком мху. Они не проснулись даже, когда вновь заухали наши гаубицы, и не видели, как в роще за школьным двором, усеянным обрывками учебников и тетрадей, вспыхнуло зарево. Кругом разносился гул. Это горел подожженный нашей артиллерией немецкий склад боеприпасов.
С „ПРАВДОЙ“
Самолет летел высоко-высоко, гул мотора еле доносился до земли. На этом участке фронта стояла необычная тишина, особенно необычная после сильной артиллерийской дуэли, разыгравшейся с вечера. Самолет кружил настойчиво — видно, именно это место он и искал. Наконец он стал снижаться. Белый веер распустился за хвостом, и на зелень стали падать белые бумажки. Ветром несло их далеко на запад, они легли на льняное поле, и в густой орешник, и в заросли на берегу реки. А у самой земли порыв ветра отнес стаю бумажек на восточный берег. Здесь они и остались лежать в густой траве, и роса пропитала их насквозь.