— Зато я смыслю, — сухо сказал Граймс. Пора было сменить тему, пока этот разговор его не доконал. — Ага, вот так. Только посмотрите по условной окраске. Синий провод — АЛГЭ…
— Знаю-знаю, — перебил Бакстер. — Лучш’ скажите: сто’щая вещь?
— Да. Конечно, если по нам будут очень долго лупить лазером, мы все рано поджаримся. Но какое-то время продержаться можно.
— Наде’сь, вы правы, — Бакстер соединил последние проводки и поместил панель в пустой корпус. — Волшебн’ кабинет готов, професс’р. Публика жаждет увидеть, каких кроликов вы достан’те из шляпы.
— Полезных и нужных, — сказал капитан, появляясь из люка. — Ну как, теперь вы готовы, мистер Граймс?
— Да, сэр.
— Хорошо. Тогда стартуем. Можете занять кресло второго пилота, а мистер Бакстер последит за реактивным двигателем.
— Есть, шкип’р, — отозвался инженер, убрал инструменты в поясник и направился к люку.
Интерком начал подавать признаки жизни, потом доложил голосом Джейн Пентекост:
— Суда разъединены. Шлюз закрыт.
— Еще не разъединены: магниты остались, — буркнул Крейвен и потянулся к передатчику: — «Эпсилон Секстана» — «Дельте Ориона». Убрать магниты. Отбой.
— «Дельта Ориона» — «Эпсилону Секстана». Убираем.
Через иллюминатор Граймс увидел, как яркие серебристые тросы, змеясь, втянулись в пазы.
— Готово, капитан.
— Спасибо, капитан Кеннеди. Надеюсь… — голос Крейвена зазвучал мягче: — Надеюсь, ты сохранишь этот привесок к имени, Билл.
— Спасибо, сэр. И всего хорошего от нас всем вам. Доброй охоты.
— Спасибо. Позаботься о старушке «Делии», капитан. И о себе тоже. Отбой — и старт.
— «Дельта Ориона» — «Эпсилону Секстана». Отбой и старт.
«Так и хочется сказать „последний“», — подумал Граймс.
Он знал, что корабли, уже ничем не связанные, медленно плывут прочь друг от друга. Вот «Дельта Ориона» появилась в иллюминаторе — ее видно полностью. Граймс уже не мог вспомнить день, когда впервые разглядывал ее в космопорте Вумера. Столько всякого случилось с тех пор… и сколько, будем надеяться, еще случится.
Крейвен снова склонился к микрофону интеркома.
— Приготовиться к темпоральной прецессии. Десинхронизируемся.
Голова пошла кругом, тонкий вой гироскопов болезненно вонзился в барабанные перепонки. Огромное светящееся тело второго корабля окуталось мерцающей пеленой, потом вдруг свернулось в подобие уродливой бутылки Клейна — и исчезло. Там, где только что был корабль (и оставался по-прежнему — в своем времени и пространстве), горели гигантские радужные спирали — такими представлялись в искривленном континууме далекие звезды.
