— Ау, слышишь меня, сынок?
— Угу, — сказал Никита.
— Вот и славно. Ты сделал мне больно, поэтому буду убивать тебя медленно. Не возражаешь?
— Нет, куда мне спешить.
— Ничего не скажешь, ловкий паренек, хотя тебе немного повезло. Если бы Аслан с Гариком не накурились, не поймал бы их так легко. Сами виноваты. Я их предупреждал. Веришь мне, сынок?
— Как отцу родному. А ты кто? Где научился человеческому языку? Небось в зоопарке? И как удалось сбежать?
— Не смешно, — обиделось ископаемое. — Я же тебя не оскорбляю…
Ствол дернулся у него в руке, и левую ногу Никиты повыше колена обожгло раскаленным прутом. Чудище улыбалось.
— Хочешь, поспорим?
— О чем?
— Десять пулек всажу, будешь так же лупать зенками. Сниму скальп у живого. Секрет в том, чтобы не задеть жизненно важных центров.
— На что спорим? — уточнил Никита. — Ставлю десять штук против пяти — загнусь со второй пули.
— Покажи, где денежки. Много их у тебя?
— Кое-что удалось поднакопить на черный день.
— Купить хочешь Беню?
— Беня — это ты? Надо же, — ухмыльнулся Никита.
— Что тебя забавляет?
— Какие у вас, у первобытных животных, смешные клички.
Чудище два раза спустило курок, сухие хлопки пистолета с глушителем слились с отчетливым треском автоматных очередей на улице. Одна пуля впилась Никите в правое бедро, другая в левое плечо чуть ниже лопатки. Меткий стрелок. Никита повалился на бок и закрыл глаза. Он не собирался умирать. Жека с Валенком уже рядом, протянуть бы еще немного. Сквозь глазные щелки увидел, как чудище, покряхтывая и держась за живот, сползло со стула и придвинулось к нему. Пнуло ногой в бок:
— Эй, ты чего? Так не договаривались. Давай дальше играть. Вставай, сынок. Не прикидывайся.
Никита перехватил толстую, как бревно, ногу и сверхъестественным усилием челюстей перегрыз сухожилие у щиколотки в том месте, где задралась полотняная брючина. С проклятиями чудище обрушило ему на затылок рукоять пистолета. Никита был доволен собой. По крайней мере, он сделал все, что мог. Угасающее сознание заботливо подвело к глазам смеющуюся и плачущую Аниту. Девушка положила на его развороченную голову невесомую руку и ласково напутствовала:
— Спи спокойно, дорогой мой!
1
Двухэтажный особняк в варшавском предместье, окруженный яблоневым садом, Иван Федорович Нестеров получил по наследству от дяди по материнской линии, князя Воропаева, и произошло это вскоре после окончания им (Иваном Федоровичем, а не дядей) юридического коллежа в Париже. Его собственные родители тогда еще были живы, отправляя юношу в Варшаву для совершения необходимых формальностей, они и предположить, разумеется, не могли, что деловая поездка каким-то образом определит всю его дальнейшую судьбу.
