Вздохнув, он скользнул по толстой веревке, укрепился на карнизе, толкнул неплотно прикрытую форточку, скинул внутренний крючок, удерживающий фрамугу, распахнул окно и спрыгнул на пол. На все эти действия, многажды отрепетированные, затратил не больше десяти секунд. Прижавшись напружиненным телом к стене и втянув ноздрями воздух, он ощутил присутствие в квартире чужих людей так же отчетливо, как если бы увидел их в ярком свете. В комнате висел кислый запах звериного пота.
Еще можно было, пока его не обнаружили, с подоконника взлететь на крышу и обрести возможность для маневра, но это было лишь теоретическое размышление, не более того. В предвкушении близкой схватки зрение у него прояснилось, обрело кошачью ночную зоркость, и волосы на затылке шевельнулись с сухим треском. Он нагнулся и достал из-под кровати плотницкий топорик с короткой рукояткой. Потом переместился к закрытой двери, попутно подцепив ногой и опрокинув стул.
Ждать пришлось недолго, дверь приоткрылась, в нее бесшумно скользнула полусогнутая человеческая фигура с вытянутой рукой. Никита махнул топориком, опустил обух на череп призрака. Раздался характерный звук разрываемых костных тканей, фигура осела, но прежде, чем улеглась, Никита выдернул у нее из руки пистолет. В следующую секунду сам упал на пол ящерицей и скользнул через порог. В темноте вспыхнули желтые звездочки, над головой прожужжали металлические пчелки, и он, упершись локтем, ответил тремя выстрелами подряд. Ужасный, звериный вопль заполнил всю квартиру, разрывая ушные перепонки. Никита перекатился к дивану у правой стены, ни на мгновение не расслабляясь, пытаясь определить, где противник. Дальше произошло что-то невероятное. Одновременно со вспышкой люстры он увидел, как на него падает что-то вроде платяного шкафа, успел дернуть спусковой крючок, и шкаф обрушился на него. Вмял в пол. Расплющил и вырубил из реальности. Наверное, в отключке он пробыл недолго, может, минуту-две, но, когда очнулся, обстановка чудесным образом переменилась. Знакомая гостиная, где он провел в кресле возле телевизора много тихих спокойных вечеров, покачивалась, как плотик на волне; прямо перед ним на стуле сидело волосатое, косматое чудище в желтой рубашке и разглядывало его с любопытством оловянными глазами. Чудище, по всей видимости, было ранено, потому что болезненным жестом прижимало к животу одну руку, во второй держа черный ствол. Заметив, что Никита очнулся, чудище радостно осклабилось:
