— Суббота.
— В прошлый понедельник, — ответил Силк. — Хотите сесть?
— Нет. Я хочу тебя слушать.
— В прошлый понедельник, — повторил Силк. — Я пригласил ее на обед в «Эскарго». Знаете «Эскарго»?
— Слышал.
— Обед с людьми Опры[29]. Разговор шел о том, чтобы пригласить меня в шоу о красивых спортсменах и женщинах. Я и подумал, что Эстральда будет хорошо смотреться на этом обеде. Создаст настроение.
Силк рассмеялся.
— Может нам стоит продолжить разговор в другой раз, — заметил Либерман. — Я вижу, ты прямо-таки убит известием о смерти Эстральды.
— Вот что, приятель, — сказал Силк, поднимая вверх правую руку ладонью вперед, словно хотел соприкоснуться боксерскими перчатками с Либерманом перед началом боя. — Мне жаль, что кто-то ее укокошил. Она была дамочка что надо. Хорошая кожа. Любила свою работу. Хорошо смотрелась там, куда я ее водил. Но мы не говорили о квартирке в Оук-парке и сынишке по имени Карлос-младший.
— Карлос-младший? — переспросил Либерман.
— Мое настоящее имя Карлос, — сообщил Силк, засовывая большие пальцы за пояс. Либерман понял. Эскамильо, или Карлос, позировал. Он старался выглядеть, как мужчина на рекламе в «Джентльмен куотерли».
— Эскамильо — это тореадор из «Кармен», — объяснил Силк. — Все газеты знают, что мое настоящее имя Карлос Менденарес.
— Ценнейшая информация, — сказал Либерман. — Эстральда говорила тебе, что ее что-то тревожит? Какой-то клиент?
— Нет, — ответил Силк. — Говорила, что хочет вернуться в Техас, говорила… Да, звонила своей сестре и сказала ей что-то о каком-то Фрэнке. У меня хорошая память. Я над ней работаю. Прочел книгу этого, как его…
— Где эта сестра?
— Понятия не имею. — Силк ухмыльнулся, но эта ухмылка ему шла. — Она не сказала.
— Где живет мать Эстральды?
— Мать? Откуда мне знать, что у нее есть мать? — сказал Силк, придвинулся к Либерману и прошептал: — И кого это волнует?
— Меня, — заявил Либерман.
— Постойте-ка, — сказал Силк. — Она говорила, что ее сестру зовут Гваделупе, а парня, который написал книгу о памяти, зовут Лоррейн Лукас, что-то вроде этого. Теперь я могу уйти?
— Нет. Где ты был в пятницу вечером? Скажем, с десяти и дальше, за полночь?
— Так я и знал. — Силк заложил руки за голову, будто собирался сесть на пол для сеанса психотерапии. — Вы ищете козла отмщения.
— Козла отпущения, — поправил Либерман.
Силк вынул из кармана миниатюрную записную книжку в белом переплете и маленькую ручку. Записывая слова, он шевелил губами: «Козел отпущения».
