— Я знаю, — сказал Хьюз. — Этот жалкий недоумок даже не правомочен признавать или не признавать свою вину. Даже Дрют на такое не поведется. Не сможет забыть, совесть замучит. Вальдес могла этого Жюля придушить как котенка. У бедняги нет ни сил, ни смелости, чтобы пырнуть кого-нибудь ножом хоть раз, не говоря уж о восьми. Ладно, как насчет оружия? Как насчет… Тьфу ты. — Хьюз уныло покачал головой. — Мне сегодня три убийства расхлебывать. У моей жены есть теория. Хотите услышать, какая у моей жены теория в отношении этого дела?
— Конечно, — отозвался Хэнраган.
— Ни хрена вы не хотите, но я вам все равно скажу. Жена думает, что Эстральду пришил сутенер или какой-нибудь слетевший с катушек парень, которого она привела.
— По-моему, ваша жена права, — сказал Либерман, убирая в карман ручку и конверт.
— Хотите узнать, что еще она думает? — спросил Хьюз с еще большим напором. — Она думает, что нам надо уехать из этого дома. У нее в запасе еще одна теория. Там, по ее мнению, живет женоубийца. Поэтому она уехала и останется у своей матери, пока я не докажу ей, что мы этого убийцу поймали. Она считает, что сутенер или клиент проститутки там и живет… Как по-вашему, есть в этом смысл?
— Возможно, — проговорил Либерман. — Правда, швейцар не смог узнать никого, кто мог…
— По-вашему, есть смысл в ее словах? — повторил Хьюз.
— Вообще-то в этот дом не так трудно попасть, — сказал Либерман. — Кто-то впустил нашего Жюля. Знаете, что мы говорим на идише?
— Нет, — ответил Хьюз. — Откуда, черт возьми, мне знать? Да я и не хочу этого знать. Газеты видели? «Сан таймс»? На восьмой странице. Не так уж много, но об этом пишут. По телевидению вроде ничего. Я, по крайней мере, не видел и не слышал. А вы?
Хэнраган и Либерман отрицательно покачали головами.
— Приведите бродягу сюда, — потребовал Хьюз.
Хэнраган встал и вышел из комнаты для допросов.
— Здесь как будто пахнет мочой, — сказал Хьюз.
— Так и есть, — отозвался Либерман. — Новотный допрашивал здесь одного парня…
— Эйб, — прервал его Хьюз. Он посмотрел на дверь и снова перевел взгляд на Либермана. — Твой напарник в дерьме. Он крепко поддает. Можешь не отвечать. Ты помнишь Дайсана?
— Помню ли я Дайсана?
— У него убили напарника, — прошептал Хьюз. — Ты знаешь, как трудно уволить полицейского? Ясное дело, знаешь. Но я думаю об этом, Эйб. Я всерьез об этом думаю. Поддержишь меня, если до этого дойдет?
Открывшаяся дверь спасла Либермана от необходимости отвечать.
