— мой предмет исследования.
— Но Кэт — не предмет, — обрывает его Оливер. — Она женщина. Была.
Глин умолкает. И пристально смотрит на него. Кажется, он раздражен. Но настрой переменился.
— Сказано в точку. В этом-то вся проблема, так?
Оливер смотрит во вторую кружку пива — и понимает, что не хочет его пить. На это он не ответит.
— Тогда скажи мне. Было ли это в ее характере?
— Понятия не имею.
— До того как мы поженились, у нее водились… поклонники. Без сомнения.
— Это да, — соглашается Оливер.
— Вот я и намерен установить: было ли распутство чертой ее характера?
Оливер начинает сомневаться в том, что этот разговор происходит на самом деле. Он оглядывает паб. Видит других мужчин: кто-то пришел обмыть удачную сделку, кто-то — просто пропустить по кружке пива и поболтать о политике, о спорте или о том, что вчера вечером показывали по телевизору. И только Оливер вынужден отвечать на вопросы сущего маньяка, а он-то решил, что этот человек уже не появится в его жизни.
— Должно же у тебя было сложиться общее впечатление о ней как о человеке.
Хватит, думает Оливер.
— Послушай, — говорит он. — Кэт… умерла. Ее здесь нет. Она не может ни объясниться, ни оправдаться. Разве это честно?
Глин разводит руками:
— С усопшими так всегда. Ты совершенно прав. Им уже все равно. Их не достанешь. Не достучишься. В отличие тех из нас, кто еще барахтается на плаву и пытается найти во всем здравый смысл. Одержимые вроде меня выбирают это своей профессией.
— Что ж, — говорит Оливер. — Это твоя точка зрения. Я — другой. Что ж поделаешь.
Глин понимает, к чему клонит собеседник. Это ни к чему не приведет. Такому невозможно объяснить, что от него требуется. Обструкция — вот как это называется. Но зачем? Что у него на уме? Может быть, ему что-то известно? В таком случае быстро он оклемался. Полчаса назад, когда я пришел к нему, он понятия не имел, о чем я собирался с ним говорить. В любом случае, продолжать бессмысленно.
И он улыбается — искренне и спокойно:
— Я прекрасно вас понимаю. Но, уверен, вы тоже меня поймете. Я ведь пережил неслабое потрясение.
Да, Оливер его понимает. Во всяком случае, в тот момент. Такой удар в спину, надо думать. Он кое-как изображает сочувственную улыбку.
Глин одним глотком осушает кружку:
— Что ж — рад был повидаться спустя столько лет. Жаль, правда, что по такому поводу.
Оливер бормочет что-то в таком же духе. Оба встают и направляются к выходу. На улице Глин останавливает его:
— Та, вторая, пара… на пикнике. Женщину звали, кажется, Мэри Паккард. Вы с ней общаетесь?
