«Вы совсем не похожи, — все чаще стала слышать она. — И не скажешь, что сестры». Лучше бы про себя подумали и промолчали.
Ник возится на кухне. Элейн слышит, как гремят кастрюли и тарелки в его неловких руках. Она все еще в оранжерее — перебирает последние письма, наименее достойные внимания, мыслями же блуждает где-то еще — в другом времени, в другом месте, — и все из-за реплики Ника. Конечно, он этого не хотел. Просто такой была его манера выражаться. Это же Ник — каждое его слово может считаться отягчающим обстоятельством само по себе.
Она слышит голос матери. Что не совсем обычно: сейчас она почти не думает о матери, долгие годы почти не вспоминала о ней.
— Наш гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя, — говорит мать. — Посмотри на нее!
И Элейн, которая приехала домой на каникулы (она училась в колледже), смотрит и видит: да, так и есть.
— Говорят, ей стоит подумать о том, чтобы пойти учиться на актрису, — продолжает мать.
Элейн мгновенно раздражается. «Как всегда! — думает она. — Типично для мамы. Банальная мысль».
— Почему? — отрезает она.
Мать снова начинает бормотать глупости. Она стала побаиваться Элейн, но так и не научилась вести себя осторожнее.
— Ну, она такая хорошенькая, — наверное, поэтому.
— А Кэт умеет играть?
Мать вспоминает о второстепенной роли в школьной рождественской постановке — и вообще, раз есть театральные школы, значит, играть можно научиться?
И вскоре Кэт пошла в театральную школу — может, из-за матери, а может, из-за остальных с их глупыми советами, — а толку? Но к тому времени матери уже не было в живых.
Проблема мамы была в том, думает Элейн, что она принимала все за чистую монету. То есть буквально. Если уж совсем честно, у нее были упрощенческие взгляды на жизнь. Впрочем, она не виновата. Строгое воспитание, жизнь, посвященная дому и семье. И папа, которого все устраивало, — разве нет? Что-то не припомню, чтобы в семье что-то обсуждали, кроме, разве, в какой цвет покрасить стены на кухне или куда поехать летом. Им этого хватало, они и не стремились к большему. Мама ухаживала за Кэт и мной, готовила пищу и следила за тем, чтобы дом походил на картинку из журнала для домохозяек; папа ходил на работу, приносил зарплату и зарабатывал пенсию. И все были довольны.
Нет, я вовсе не отношусь к ним свысока — просто стараюсь быть объективной. Я вижу их такими, какие они есть, и это не означает, что я их не любила. И да, я знаю, что так живет большинство — что с того? Я всего лишь смотрю на них беспристрастно. Мама была хорошей, просто немного ограниченной.
