— Я сердился. А потом подумал: «Это же мой милый глупый друг, обезьяна, она снова кладет палец в рот». И злость прошла. Правда, друзья? — Он посмотрел на своих товарищей по несчастью.
— Правда, — мрачно изрекли Неррл и Иггдооз. Руузб молча смотрел в пол и вытирал глаза.
Их точка зрения была такой бесперспективной, что Модьун почувствовал, что должен перевоспитать их.
— Сколько вам лет? — спросил он каждого по очереди. И впервые узнал, что их возраст колеблется от двадцати шести до тридцати трех: Руузб оказался самым старшим, а человек-гиппопотам — самым младшим. Так как они были людьми-животными, они могли прожить около шестидесяти.
— Итак, — рассуждал Модьун, — вы все прожили, грубо говоря, половину нормальной жизни. За оставшуюся половину едва ли стоит бороться.
В ответ на такой аргумент люди-животные озадаченно посмотрели на него. Наконец человек-лиса сказал взволнованно:
— Подумать только, что я здесь, в таком ужасном положении, потому что пытался быть твоим другом.
Человек был поражен. Он не понимал, какая связь могла существовать между этими двумя обстоятельствами.
— Вы намекаете, — проговорил он, потрясенный, — что здесь есть причинно-следственная связь? Это не так. Вы сделали то, что считали нужным, а потом люди-гиены сделали то, что они считали нужным. Подходя к событиям с точки зрения рационального мышления, можно понять, что эти два события не связаны. Что-то говорит вам, что здесь есть связь. В действительности же ее нет.
Модьун видел, что его не понимают. Его друзья просто потупили взгляды и казались еще более несчастными, чем когда-либо. Он почувствовал внезапную жалость к ним и продолжал:
— Вы должны понимать, что никто не смог узнать смысл жизни. Поэтому каждый вид должен быть сведен к малой группе, в которой каждая личность несет в себе всю совокупность генов расы, то есть полную генетическую наследственность, и ждать! Так как на Земле остается много представителей вашей породы, нет причины, по которой вы должны дорожить своим существованием. Очень возможно, что в этом путешествии вас все равно убьют.
Караульный громко постучал в дверь, когда были произнесены эти слова.
— Всем посетителям выйти! — закричал он через окошечко в металлической двери.
— Один момент, — попросил Модьун и повернулся к друзьям. — Ну, что вы думаете?
Большая слеза скатилась по щеке Руузба.
— Прощай, друг, — пробормотал он. — Я не знаю, о чем ты говоришь, но думаю, у тебя добрые намерения.
