— Дютака?
— Я не хочу!
— И я не хочу!
— Ну его, меня еще тошнит от его L'Egypte, — кричала Евграфова.
— Нет, а я хочу.
— И я хочу!
— Руки вверх, кто хочет приглашать Дютака! Раз, два, три… шесть, ну хорошо, значит, от шести.
— Зверева?
— Не надо, не надо, он злющий.
— Как не надо?
— Я хочу.
— И я!
— И я!
— Трое, ну хорошо, запишу.
— Минаева? — Общее молчание. — Mesdames, кто хочет Минаева?
— Я хочу!
— Франк?
— Ну да, я.
— Еще кто?
— Никто, пиши: одна!
— И напишу, разумеется, напишу!
— Медамочки, да ведь это неловко, — пробовал кто-то запротестовать, но класс зашумел:
— Неловко, так и пиши с Франк, кто тебе мешает.
— Бульдожка, иди в Санчо Пансы к Дон Кихоту, ты, право, похожа!
— Отстань, ты сама на Росинанта[118] смахиваешь.
— Да бросьте, душки, ну время ли теперь ссориться! Значит, Минаева одна Франк. Дальше?
И так перечислены были все учителя и классные дамы чужих классов, многие были совсем забракованы.
Франк отделилась от группы, села к своему столу и, вынув большой лист бумаги, на углу которого был наклеен белый голубок с письмецом в клюве, начала выводить по-французски: «Monsieur l'inspecteur, vu le bal annuel que donne la prèmiere classe çe 27 décembre, j'ai l'honneur et le plus vif plaisir de vous inviter…»[119]
Рука писала, а кончик языка от усердия высовывался и двигался в такт перу. Запечатав конверт с голубкой, Надя четко вывела адрес: «A monsieur l'inspecteur de l'institut»[120]. И, моментально сбежав вниз, она тайком вызвала из швейцарской швейцара Якова, сунула ему в руку двугривенный[121] и письмо.
— Это Минаеву — приглашение на бал; как он придет, Яков, так и отдайте!
В этот день Яков получил много двугривенных монет и много писем для раздачи и рассылки учителям.
На другой день, после утреннего чая, швейцар Яков принес в первый класс письмо.
— М-lle Франк, — сказал он и вышел.
Письмо было от Минаева. Классная дама отдала его ей, не читая. Франк открыла, прочла и густо покраснела; с нею положительно в этом году происходят чудеса: ее принимали за большую, ей писали такие серьезные письма.
«Mademoiselle! J'ai reçu votre aimable invitation que j'accepte, en vous priant de m'accorder la premiere contredance. J'ai bien compris les sentiments qui vous ont dicté la missive…[122]» Так начиналось письмо, и в нем были целые две страницы. Уж конечно, никто из всего класса такого письма не получит! Письмо ходило по рукам и вызывало насмешливые замечания, в которых, однако, чувствовался оттенок зависти…
