Миры Пола Андерсона. Том 2 | страница 124

Лоррейн опустила голову и молча пошла вслед за Биллом через портал. А Фрэзер все стоял и смотрел, как диск солнца приближается к полосатому Юпитеру. Близилось затмение, но он знал, что Ева и ребятишки успеют приехать в город, прежде чем оно закончится.

— Посмотрите-ка — вон там, прямо над Десницей Господа… Это он?

— Да, думаю, это он. Наш корабль.

Весь вечер они бродили по Миллесгардену[1], и теперь тут, кроме них, уже не осталось ни одного посетителя. Он видел скульптуры впервые и восхищался ими, а она молча прощалась с тем, что было до сих пор частью ее жизни. С погодой им повезло. В этот день, один из последних дней лета, на Земле светило солнце, ветерок качал ветви деревьев и тени листвы танцевали на стенах белокаменных вилл, ясно, звонко журчали фонтаны.

А когда солнце село, парк вдруг ожил. Показалось, будто каменные дельфины резвятся в волнах, Пегас рвется в небеса, а Фольке Фильбитер[2] живо вглядывался вдаль, будто и вправду надеялся разглядеть там своего потерянного внука, и конь его словцо по-настоящему споткнулся, переходя брод… Орфей чутко прислушивался к чему-то, юные сестры пугливо обнимались — все скульптуры ожили, воскресли на одно краткое безмолвное мгновение, но этот миг их жизни был для них не менее реален, чем время, текущее по людским часам, для живых людей.

— Кажется, что они живые, что это они устремлены к звездам, а наш удел — остаться здесь, стариться и умереть… — прошептала Ингрид Линдгрен.

Чарльз Реймонт не расслышал ее слов. Он, стоя на вымощенной плитами площадке под березой, листья которой уже тронула желтизна, не отрываясь смотрел в небо на «Леонору Кристин». «Десница Господа», величественная колонна, вздымавшая в небеса Гений Человека, могущественно белела на фоне зеленовато-голубого неба. Крошечная, быстро летящая звездочка блеснула и погасла над скульптурой.

— Вы уверены, что это не спутник? — нарушила молчание Линдгрен. — Вот уж не думала, что мы ее увидим…

Реймонт искоса посмотрел на спутницу.

— Вы первый помощник и не знаете, где летает ваш корабль?

По-шведски Реймонт говорил с ужасным акцентом, как, впрочем, и на всех остальных языках, кроме родного, и ощущалось в этом что-то вроде насмешки.

— Я же не навигатор, — оправдываясь, сказала Линдгрен. — И потом, я вообще-то, честно говоря, стараюсь сейчас как можно реже думать о корабле, о полете. И вам советую. Столько лет только об этом придется теперь думать. — Она подошла к Реймонту поближе и произнесла почти умоляюще: — Прошу вас. Не надо портить такой прекрасный вечер.