Не колеблясь больше, Лежанвье накинул халат, висевший на спинке стула, проходя через вестибюль, взял электрический фонарь, сняв его с крючка справа от вешалки. Его пробрал ночной холод, но сейчас лишь отвесная скала могла бы преградить ему путь.
Он находился всего в каких-нибудь двадцати метрах от павильона, когда дверь его открылась, пропустив женский силуэт, колеблющийся на ветру.
«Жоэль», — подумал он. И позвал: «Жоэль!»
Напрасно. Силуэт исчез, подобно эльфу.
Вернер Лежанвье продолжал идти к павильону, уже зная, кто там скрывается.
Поддавшись внезапной вспышке гнева, он ногой распахнул дверь и с первого же взгляда действительно обнаружил Лазара, прислонившегося спиной к камину и без удивления взиравшего на его приближение, прищурив правый глаз и приподняв левую бровь. Одной рукой он держал за запястья Диану и что-то тихо говорил ей, выпуская прямо в лицо дым неизменной «плэйерс». Диана отбивалась. Не имея возможности оправить на груди свой пеньюар из белого шелка, она казалась голой.
— Что… Что вы здесь делаете? — проговорил Лежанвье голосом, настолько лишенным интонаций, что невозможно было понять, к кому из двоих он обращается.
Ответы прозвучали одновременно:
— У меня было назначено свидание с Жоэль, — сказал Лазар. — Может быть, лучше сказать, с Жоэль и ее молодостью?
— Я знала, что они тайком встречаются здесь, я их застала! — кричала Диана. — Я отказываюсь простирать законы гостеприимства так далеко, чтобы закрывать глаза на такого рода встречи… Пустите меня! Вы делаете мне больно!
Лазар с улыбкой отпустил ее запястья:
— Должен заметить, материнские чувства госпожи Лежанвье необычайно сильны для мачехи. Тщетно я пытался ей объяснить, что ожидал Жоэль с честными намерениями, она собиралась выцарапать мне глаза.
К адвокату медленно возвращалось дыхание.
Он шагнул вперед, раскачивая фонарь.
— Я бы должен избить вас.
Лазар щелчком бросил свою «плэйерс» между ними, не заботясь потушить ее.
— Попробуйте, дражайший мэтр! Мне казалось, что между нами этот сюжет исчерпан… Или нет?
Диана переводила недоверчивый взгляд с одного на другого. Она подошла к мужу и прижалась к его плечу:
— Дорогой, я не понимаю! Почему вы позволяете?.. Вы спасли жизнь этого человека, а он вас ненавидит?
— Ошибаетесь, моя дорогая! — запротестовал Лазар. — Я испытываю к вашему мужу самую живую благодарность.
— Значит, это вы, дорогой?..
— Я жалею, что взялся его защищать, — против воли признал Лежанвье.
Диана силилась понять, наверстать упущенное:
