Лежанвье сел в кровати и огляделся блуждающим взглядом. Он не узнавал знакомой обстановки своей спальни и лишь постепенно вспоминал, что покинул дом на авеню Ош и приехал в «Жнивье».
— Который час? — с трудом проговорил он. — Что… Что случилось?
Диана, сидя в соседней кровати, с тревогой смотрела на него:
— Вы разговаривали во сне. Кажется, вам было трудно дышать. Вы кричали, пока я не зажгла свет.
На лбу адвоката выступил холодный пот.
— Я разговаривал во сне? Что я говорил?
— Я плохо поняла. Вы говорили тихо и очень быстро. Кажется, вы произносили речь за или против кого-то.
Речь?..
Конечно, он произносил речь. Он вспоминал мельчайшие детали процесса. Лазар требовал для него высшей меры. У него не было адвоката, он сам себя защищал, боялся сказать слишком много или слишком мало, искал глазами в зале Диану…
— Вы переутомились, дорогой. Вам необходим настоящий отдых, в Этрета или Савойе, а не просто выходные два раза в месяц… Лежите, не вставайте. Вы сильно вспотели, я вам сейчас дам другую пижаму.
Она накинула кружевной пеньюар и направилась к комоду, и тут впервые Лежанвье в свою очередь поразился ее изменившимся чертам. Без сомнения, тут сыграли свою роль и первые проблески зари, смешивавшиеся с электрическим светом, — муж редко застает жену в такой час, — но они не могли все объяснить: бескровные губы, ввалившиеся щеки. Диана явно тоже провела тяжелую ночь.
С размытыми чертами лица она возвращалась от комода, как с края земли:
— Вот пижама, дорогой.
Просто из нежности он попытался притянуть ее к себе, но она высвободилась, успокоив его порыв одной фразой, и он внутренне вздохнул свободнее — усталость Дианы объяснялась одной из самых естественных причин.
— Обещайте мне, что если я опять стану разговаривать во сне, вы не колеблясь меня разбудите?
— Обещаю, дорогой. Разве что вы будете говорить что-нибудь действительно забавное.
Она погасила лампу у изголовья, повернулась на правый бок, и по ее ровному дыханию Лежанвье вскоре заключил, что она заснула.
Он же, вперив широко открытые глаза в бледные просветы ставень, борясь с тоской и усталостью, силился не заснуть.
Думать, размышлять, строить планы.
«В. Л., мы с Тони пообедаем у мамаши Лалуэтт» (Жоэль).
«Дорогой мэтр, вы позволите похитить Диану до вечера?» (Билли и Дото)
Вернер Лежанвье с трудом смирялся с тем, что стареет, то есть, что надо следить за давлением, умерять шаг на подъеме, соблюдать диету и все же толстеть, носить длинные кальсоны и все же мерзнуть, кашлять с хрипом, скромно отворачиваться, когда Диана надевает чулки.
