И Корделия вспомнила, как давным-давно тетя Хестер успокаивала спускавшихся в ее подвальчик женщин.
— Я готов утверждать, что медицинская наука должна быть открыта для всего нового, в том числе для кардинальных перемен, и только в этом залог ее развития.
Профессор провел руками перед лицом девушки, она слегка вздрогнула и пробудилась. Еще несколько минут назад она пела в одной ночной рубашке о Джиме Кроу, но сейчас словно переродилась.
— Я думаю, она очень хорошая актриса! — заключила Рилли, когда они шли по коридору.
Они слышали, как люди перешептываются со всех сторон:
— Но пациент должен быть пассивен, а не активен.
Мимо них прошагал какой-то серьезный джентльмен. Он хмурился и недоумевал.
— Это просто форма интеллектуальной проституции, — произнес другой господин. — Вы же видели, как все смотрели на нее, следили за ее движениями. — Он сердито качнул головой. — Я могу сказать, что все были возбуждены этим зрелищем.
Но Корделия вспоминала прошлое, которое всплывало перед ней смутными картинками.
— Давай пойдем домой и выпьем чего-нибудь, — пробормотала она. — Я купила отбивные.
Природа уже пробудилась для весны: кое-где показались цветы. Они купили имбирного хлеба, потом вполуха послушали уличного певца, баритоном исполнявшего песню о мужчине, убившем свою жену в Камбервелле. Подруги купили яблок, миновали мужчину, рекламировавшего подтяжки из индийской резины, и дали полпенни нищим, на случай если судьба и их выгонит на улицу. В подвальчике было холодно, но душно. Они зажгли огонь и открыли окна. Они жарили отбивные на открытом огне в маленькой печке, и воздух наполнялся ароматом мяса. Потом они съели имбирный хлеб и выпили портвейна в большой комнате, обсуждая то, что им сегодня довелось увидеть.
— Я думаю, она была актрисой, — настаивала на своем Рилли. — Уж я-то узнаю актрису! Она давала представление.
Корделия не была столь категорична.
— Я видела сеансы гипноза, когда пациенты находились без публики, — медленно проговорила она. — И я могу тебе сказать, что они вели себя точно так же.
— Пели модные песенки? Ты хочешь сказать, что леди, приходившие к тетушке Хестер, пели модные песенки?
— Нет, — возразила Корделия, — песен не было. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из них пел.
Держа в руке бокал, Рилли обошла комнату, потолок которой был усыпан звездами.
— Но мне кажется, что она делала то же, что и мы. Я имею в виду, что она играла!
Корделия говорила все так же медленно.
