— Нет. Это так, да, тогда у меня будет Бирлингдин и титул баронета.
Делия продолжала тем же игривым тоном:
— А что, если ты возьмешь в жены леди Гамильтон, тогда ты получишь также и Клифтон?
— Нет, он передается по женской линии.
— О, это хорошо, — сказала она, легонько покачиваясь на пятках, затем грациозно поднялась. — Я, в самом деле, хотела бы понять эти вещи. Следующий раз я включу тебя в свои молитвы и буду знать, о чем молиться на твой счет.
Себастьян содрогнулся:
— Довольно, Делия!
Она стояла, печально глядя на него.
— Я только дразнила тебя. — Она снова улыбнулась. — Ты забыл, как мне нравится дразнить?
— Нет, я не забыл. — Она стояла рядом, и Себастьян взял ее за руки.
Прежде чем подойти еще ближе, она спросила:
— Когда я получу приглашение в Бирлингдин?
Себастьян быстро подумал. Она не доставит ему неприятности, если останется лишь его другом.
— На следующей неделе. У меня будет небольшой прием, и мы все отправимся на скачки в Эпсом Даунс.
— Я снова увижу леди Гамильтон?
Себастьян поднялся. Пришла пора убегать.
— Только если ты будешь себя хорошо вести.
Она коротко засмеялась.
— О, но я умею хорошо себя вести. Я чувствую, что нам с ней предназначено быть друзьями.
Жак был в ярости. Первый раз, когда он приехал в Клифтон, ему сказали, что леди Гамильтон уехала в Брайтон с полковником Кулом. Он знал, что это означало: она сбежала! Никто из слуг не мог ответить ему, когда она вернется, но он знал, что это было им известно, ведь, как он выяснил, Гарри был дома. София никогда бы не оставила «Аристида» в неизвестности. Но она могла оставить его, не предупредив.
Десерней не стал настаивать и уехал. Он мчался на Мезруре, будто сидел верхом на грозовом облаке, его желудок скрутился в узел, а глаза сузились, когда он скакал по местности, которую неожиданно возненавидел: бесплодная, однообразная, невыразительная масса, врезающаяся в голубой пролив.
На следующий день он приехал снова, не надеясь на то, что София вернулась, но с решимостью каким-либо образом увидеть ее сына. Она не вернулась, и боль его новой душевной раны саднила сильнее, чем он того хотел бы. Но найти ребенка оказалось легко. Когда мажордом закрыл перед ним дверь, Жак убедился, что ни в саду перед домом, ни около окон никого не было, тогда он взял Мезрура за узду и направился к конюшням. Там наверняка есть кто-нибудь, с кем можно будет поговорить.
Как раз в этот момент конюх Митчелл вышел на усыпанный гравием двор.
