Ах, так?!
И переключила внимание на соседа. Отчаянно принимала его «ухаживания», громко смеялась шуточкам, что выстреливали с разных сторон, и с аппетитом уплетала все, что оказывалось в тарелке.
После завтрака компания засобиралась на охоту. За столом остались Игорь, притворно сославшийся на сбитый мозоль, и я.
Что делать? Боже, как стыдно!
― Рая!
Я обернулась ― в проеме двери, опираясь на косяк, стоял Василий. Я покорно поднялась и вошла за ним следом в «каморку», где стояла лишь монашеская узкая коечка, накрытая пестрым лоскутным одеялом. Он усадил меня на нее:
― Нам надо поговорить.
― За этим и приехала. ― Внутреннее мое спокойствие меня удивило: будто все выгорело и ничего не осталось ни от прежней боли, ни от радости.
― Ты хочешь объяснений?
― Ничего не хочу, ― буркнула я. ― Просто пришла в голову блажь посмотреть, как живут «бродяги», ищущие уединения.
― Ну и как, по твоему?
― Приехала, посмотрела и сегодня же уеду. Можешь не волноваться!
― И скатертью дорога!
Василий, хлопнув дверью, выскочил из каморки.
В окно я увидела, как он нервно оседлал лошадь, как та попятилась от боли, когда он дернул повод, и тотчас скрылся из виду. Вот и все, вот и все, ― шептала я, ощущая пустоту и легкость, будто сбросила с плеч тяжелый груз.
Вернулась в зал и, надев пальто, вышла на веранду. Игорь, по всему, поджидал меня.
― Давайте погуляем. Здесь удивительно красивые места!
Расспрашивал он очень тактично и мимоходом что-то сообщал о себе. Двадцать семь лет, инженер, но увлекает его работа в кино, пока снимается в небольших ролях и в массовых сценах, но надеется на успех в будущем. Хоть я и считалась «умной», но была, по сути, провинциальной девчонкой. Все казалось таким романтичным.... Он принадлежал к неведомому и недоступному миру артистов, режиссеров, куда я когда-то так стремилась, но волею судьбы не попала. Мы бродили по лесу, играли в снежки, катали друг друга в сугробах. И кстати и некстати непрерывно хохотали.
Возвратились замерзшие, раскрасневшиеся и тут же попали под град двусмысленных шуток. Азартно от них отбрехиваясь, сели за стол и с большим аппетитом принялись наверстывать упущенное. Настроение изменилось коренным образом ― оно было превосходным. Хладнокровно взирая на злое лицо Василия, спросила, есть ли вечером поезд на Москву. Оказалось, единственный поезд на Москву будет только утром.
― Какая печаль! ― притворно вздохнула я. ― Придется ночевать. Надеюсь, местечко для меня найдется?
