В воскресенье утром тетя Фи сидела у печки на кресле с жесткими пружинами, ее лодыжка была обмотана большой влажной повязкой, под ногой стояла деревянная скамеечка с подушечкой, а белая ступня была очень белая и вся в кровоподтеках, эта ступня казалась намного больше, чем обычно. Я побоялся сесть рядом с печкой.
Тетя Фи спала.
Я ковырял в носу.
Нога не спала и смотрела на меня с упреком.
В комнату тихонько прокрался дядя Фред и со вспышкой сфотографировал ногу.
От яркого света тетя Фи проснулась.
Дядя Фред убежал в коридор.
Я подумал: о боже, скоро нога тети Фи тоже будет висеть на стене.
Она заметила меня и приветливо улыбнулась. Возможно, она вообще не спала.
— Повязка слишком сильно сдавливает лодыжку, — пожаловалась она. — Смотри, пальцы прямо посинели.
— Какой ужас, тетя Фи.
— Знаешь, малыш, — сказала она, — я там сидела на земле и чувствовала, как распухает нога. Вокруг меня собрались люди, и я говорила им очень вежливо: «Люди, я совсем не могу идти». Хочешь верь, хочешь нет, малыш, никто и пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь, они смотрели потухшими глазами, потому что я была им неинтересна, ведь я не кричала от боли. К счастью, мимо проезжал Хейн со своей велотележкой, он поднял меня, как будто я четырехлетняя малявка, посадил к себе в тележку и по всем колдобинам привез сюда. До сих пор чувствую свой копчик. Но где же Фред?
Я подумал про Хейна. Двухметровый великан. Он дни напролет ездил по городу на велотележке, подаренной ему отцом — ворчливым человеком малюсенького роста, велосипедных дел мастером. На колеса велотележки надеты массивные резиновые шины, так что о приближении Хейна всегда слышно издалека. Он собирает на улицах все, что находит полезного, все, что, по его мнению, люди выбросили, хотя это не всегда так: иногда он прихватывает помойный бачок, детскую коляску или свернутый половик у двери дома, в таких случаях за ним с руганью гоняется его маломерка-отец, а он испуганно кричит, что не хочет, чтобы его били; по-моему, у него не все шарики на месте.
В комнату вошел дядя Фред.
Тетя Фи показала на свою ногу.
— Повязка туговата, — сказала она.
— Вчера я забыл купить картошку, — сказал дядя Фред робко.
— О боже, — сказала тетя Фи, — вот уже и начинается, а я не смогу ходить еще несколько недель, придется долго сидеть на месте, о господи.
Я решил, что пора спасаться бегством.
На Ветерингсханс пришлось три раза нажать звонок, прежде чем мне открыли. Поднявшись по лестнице, я чуть не наткнулся на тетушку Звана.
