— И на кого же вы прикажете мне сердиться, господин Зван? — спросил учитель тихим голосом.
— Разумеется, вы можете сердиться на кого угодно, но в данном случае вам стоит рассердиться на меня.
— А если я не хочу на вас сердиться, — сказал учитель, — что тогда? В таком случае что вы мне посоветуете?
— Пойду в угол, — сказал Зван и встал.
— Господин Зван, — сказал учитель, — вы встали, хотя я вам не велел вставать.
Зван опять сел.
Учитель обошел парту сзади и подошел вплотную к Звану. Положил свои лапищи ему на плечи, а у самого глаза сияли от радости — мне это показалось странным.
— Господин Зван, вы глубоко презираете своих взрослых ближних, не правда ли? — сказал он.
— Я не понимаю, о чем вы, учитель, — сказал Зван. — Разрешите мне спокойно встать в угол? А то я из-за этого нервничаю.
— Ах, господин Зван, — сказал учитель, — как жалостно это звучит, я вот-вот расплачусь. И отчего же вы нервничаете?
— Оттого что вы обращаетесь ко мне на «вы».
— Разве?
— Да, учитель.
— Как невежливо с моей стороны. Возможно, я обращаюсь к вам на «вы», потому что вы ведете себя не по-детски, господин Зван. Вообще-то я вас терпеть не могу, надеюсь, это вас не смущает?
— Нет, учитель.
Я уже перестал что-либо понимать.
— Это все неправда, — сказал я, — я сам придумал пересесть, так что мне и в углу стоять.
Учитель большими шагами вернулся к своему столу, в бешенстве обернулся, указал рукой на Звана и гаркнул:
— Марш в угол, бледная немочь, спиной к классу, носом в стену и не шевелиться!
Зван вздохнул с облегчением, вылез из-за парты и пошел в угол. Миг спустя он уже послушно стоял в углу.
— А ты, Врей, живо на место! Свое собственное!
На самом деле это я должен был стоять в углу. Если Звану зададут переписывать тысячу строк, то это сделаю я. Во всяком случае, половину.
Когда я сел на свое прежнее место, учитель так нестерпимо заскрипел мелом по доске, что я зажал себе уши пальцами.
Вынув пальцы из ушей, я услышал за собой шепот Олли Вилдемана:
— Тоже мне умник, связался с евреем… Вот доберемся мы до тебя!
В субботу ближе к вечеру, пока мы со Званом после школы бродили по городу и человек в генеральской форме не впустил нас в кафе «Хек», так что я не смог угостить Звана на свои денежки лимонадом с «Наполеоном», и мы за неимением лучшего купили у китайца в «Синеаке» липких конфет, от которых болели зубы, но было вкусно, и два раза посмотрели синеаковскую кинопрограмму, потому что нам понравился мультфильм, и мы оба втюхались в светловолосую певицу, исполнявшую игривые песенки в сопровождении эстрадного оркестра со множеством трубачей, — тетя Фи поскользнулась на набережной Йозефа Израэлса и вывихнула лодыжку.
