Когда началось представление, публика продолжала шуметь, смеяться, переговариваться, мальчишки с лотками по-прежнему сновали между рядами. Меня это раздражало, мне казалось, что очарованный волшебным искусством моих славных соотечественников зал должен замереть с первыми аккордами оркестра. Я тогда еще не понимал, что ни один бразилец просто не способен просидеть молча более тридцати секунд, что по ходу спектакля он должен делиться своими впечатлениями с соседом, вспоминать, как он уже видел нечто подобное два года назад в Буэнос-Айресе или прошлой зимой — в Порту-Алегре. Одновременно с этим он курит сигарету, читает газету, подкармливает орешками свое неспокойное чадо, нервно дергающееся у него на коленях, подмигивает незнакомой соседке слева, маскируя этот флирт от супруги, сидящей справа, которая тоже не сидит без дела. Она тоже в постоянном движении: грызет орешки, требует купить ей мороженое, восторгается акробатами, размышляет вслух о том, что будет, если кто-нибудь из них сорвется с трапеции, интересуется, чем дрессировщики кормят медведей и во сколько долларов в месяц им обходится звериный рацион.
Принимали наших артистов действительно хорошо. Овации сопровождались радостными воплями и оглушительным свистом, являющимся в этой стране высшим проявлением удовольствия. В антракте я направил стопы за кулисы. Во-первых, я сгорал от неудержимого желания еще раз ощутить себя корреспондентом, предъявив кому-нибудь корреспондентский билет. Во-вторых, считал своим долгом донести до соотечественников-артистов горячее дыхание зрительного зала, сообщить им, как хорошо их принимают, как их здесь любят и ценят.
Второе отделение прошло с еще более шумным успехом. Воздушные гимнасты вызвали вулканический восторг, клоун заставил публику рыдать от смеха, филатовские дрессированные питомцы потрясли «Мараканазиньо», а мотоциклетные гонки мишек сопровождались такими ликующими воплями, какие в Бразилии можно услышать только на футболе. На следующий день, вооружившись утренними рио-де-жанейрскими газетами, я приступил к сочинению уже процитированной выше корреспонденции. Слава богу, там, в Бразилии, как и в большинстве других стран мира, отчет о любой премьере — в театре, в цирке, на подмостках «Черной птицы» или на сцене Муниципального театра — обязательно печатается на следующий день. Рецензии на представление Московского цирка все без исключения оказались восторженными. И, изнемогая под бременем ответственности, лежащей на моих плечах, я попытался донести до советских радиослушателей горячее дыхание переполненного «Мараканазиньо». Увы, успех артистов не переплавился в успех собкора.
